Опиум интеллектуалов

Интеллектуалы страдают от своей беспомощности изменить течение событий, но они не признают своего влияния. В конце концов, действующие политики – это последователи профессоров и писателей. Доктринеры либерализма напрасно объясняют успехи социализма распространением ложных идей. Как бы то ни было, но теории, которым учат в университетах, через несколько лет становятся неопровержимой истиной, принимаемой руководителями или министрами. Налоговые инспекторы в 1955 году стали кейнсианцами, но отказывались быть таковыми в 1935 году. Во Франции идеологии просвещенных людей также формируют манеру мышления правящих кругов.

В странах, не относящихся к Западу, роль интеллектуалов в самом широком смысле этого слова заметно возрастает. В России и Китае (но не в Англии или Германии) поначалу малочисленные партии, привлекавшие своих членов особенно среди дипломированных специалистов, изменили судьбу народов и единожды хозяев государства, навязывающих официальную истину. В Азии или в Африке дипломированные специалисты сегодня поддерживают революционные движения или государства, недавно получившие независимость.

Роль азиатских интеллектуалов, их склонность к марксизму часто вполне объяснима. В нескольких словах напомним суть дела. Прогрессистские идеи, которыми проникаются педагоги и студенты в университетах Запада, стремятся «оттолкнуть» молодых интеллектуалов от традиционных обществ и направить их против европейского доминирования. Это доминирование представляется насмешкой над демократическими принципами, эти почти всегда иерархические общества неравенства, оправдываемые верованиями, потому что там не уважается дух свободного исследования, эти принципы кажутся возмутительными при оптимизме, который внушает рационалистская философия. Пример российской революции и писателей Запада сделал популярными социалистические идеи. Так же и марксизм Ленина, принятый коммунистами, делает акцент на эксплуатации мира европейцами. Не имеет значения, что ленинский анализ обязан своими выводами таким буржуазным социологам, критикам империализма, как Д. Гобсон и сам Карл Маркс.

Какие обстоятельства, помимо этих общих соображений, в каждом случае определяют содержание и характер дискуссий? Возьмем, к примеру, Японию, в которой интеллектуалы (особенно писатели и художники), похоже, являются приверженцами французской модели. В своем большинстве они поддерживают левые силы, более или менее близкие к коммунизму, но не переступая границ. Так же как и Франция, японское правительство имеет тесные связи с Соединенными Штатами, безропотно не одобряемые большинством просвещенных людей. И сразу же вспоминаются подобные случаи. В Японии также интеллектуалы чувствуют себя униженными тем, что их стране покровительствуют Соединенные Штаты. Еще вчера Япония была врагом, а Франция была союзником «покровителя», но это другое «прошлое» не устраняет похожести современных условий. Ни одна, ни другая страна не видят на своем горизонте перспектив будущего величия. С тех пор как Китай, объединенный сильным правительством, устремился к промышленному развитию, Япония вынуждена была занимать подчиненное положение либо внутри мореходной системы Соединенных Штатов, либо в рамках континентальной китайско-русской системы. Если даже предположить, что последняя система развалится, Япония все равно не получит шанс одержать победу, самое большее, она будет иметь возможность маневра в дипломатии равновесия нескольких великих держав. Кроме того, Франция, которая либо интегрируется в Западную Европу, либо нет, но она остается способной удержать достойное место на мировой арене. Из-за ее размеров и ресурсов Францию исключили из первых рядов.

Япония чувствует себя связанной с теми, кто отделил ее от союзничества с Америкой, и чуждой тем, кто сближает ее с оппозицией двум блокам. Этот феномен проявляется в этих странах совершенно по-разному, но глубинное сходство не менее поразительно. Франция боится присоединиться к Германии, даже наполовину уменьшенной, и чувствует себя врагом России, даже коммунистической. Японию не принимает ни одна из антикоммунистических стран Азии, ни Южная Корея и Филиппины, полностью подчиненные Соединенным Штатам, ее не воспринимают независимые и нейтральные Индонезия или Бирма, придерживающиеся левых взглядов. И даже имея Китай в качестве врага, Япония чувствует весь абсурд «бамбукового занавеса» между двумя великими цивилизациями Азии. Единственным аспектом настоящей политики будет сопротивление Советскому Союзу, поддерживаемое и оправдываемое национальными чувствами.