Оппортунистка

Они оба резко повернулись ко мне, и Калеб отступил на шаг. Я взглянула на девицу: платье на ней было задрано до бедра, и в животе у меня осела тяжесть. Это была реальность – он, она, моя жизнь, разваливающаяся на части. Он ни за что не сможет объяснить это, и даже если он попытался бы – я знала, что не смогу ему поверить.

Я взглянула на его лицо. Оно было очень бледным.

– Калеб, – сказала я снова.

Он казался таким потрясенным, что я мысленно поморщилась. «Ну, извини, что поймала на измене!» – хотелось сказать мне. Его рот открылся и закрылся, так и не издав ни звука. Девица выглядела довольной. Я хотела закричать: она? Почему она?!

– Я любила тебя.

Тогда я впервые сказала эти слова. На его лице отразилось множество эмоций. Как жестоко было с моей стороны говорить ему то, что он ждал услышать так давно, в момент его неверности. Это был удар ниже пояса, но уж если я тонула, то собиралась утянуть его на дно с собой. Девица на столе смотрела на нас так, как будто происходящее ее забавляло.

– Ты, должно быть, Оливия, – сказала она, спрыгивая со стола.

До чего же мерзко, что она знала мое имя. Они что, говорили обо мне? Моя фотография в рамке стояла на столе рядом с тем местом, где она только что сидела. Мое лицо было свидетелем тому, чем они занимались. Я не смотрела на нее. Я не могла. Она ушла, шелестя юбками, и оставила двух сломленных людей наедине.

– Я не хотел, чтобы так получилось, – сказал он, когда дверь за ней закрылась.

– Не хотел, чтобы я застала вас, или не хотел изменять? – Я попыталась скрыть дрожь в голосе, но тщетно.

– Оливия, – сказал он умоляюще, шагнув ко мне.

– Нет! – Я подняла руку, останавливая его. – Не подходи ко мне – как ты мог? Ничего хуже ты сделать просто не мог. Ты в точности как мой отец, – выплюнула я.

– Мы с твоим отцом ничем не похожи. Ты слишком долго используешь его грехи как оправдание, чтобы никого не любить.

Я не верила своим ушам. Я любила людей. Я любила многих людей. Я просто не говорила им об этом.

– Меня от тебя тошнит, – сказала я. – Ты мог бы просто сказать мне прямо, как мужчина, что больше меня не хочешь.

– Я всегда буду хотеть тебя, Оливия. Дело не в том, что я тебя не хотел, – напротив, я хотел тебя слишком сильно, вот только ты не хотела меня в ответ!

Я смахнула злую слезу с лица и ядовито улыбнулась.

– Значит, все дело в сексе?

– Думаю, я неоднократно доказывал тебе, что дело не в сексе, – его голос был низким и угрожающим. – Я любил тебя так, что готов был отодвинуть в сторону все свои чувства ради твоего комфорта. Что я получил взамен? Холод и эмоциональную отстраненность. Ты всегда думаешь только о себе, и ты бы не узнала благо, даже если бы оно упало с неба тебе под ноги.

Я знала, что он прав. Я была именно такая – и даже хуже, но он мог бы просто уйти, а не делать из меня дуру.

– Что ж. Тогда пусть твое исцеление начнется прямо сейчас.

Я оставила его в полумраке и спокойно пошла к ближайшему выходу.

Тебе не больно, тебе не больно, тебе не больно…

Но больно было чертовски. Было так больно, я даже не смогла спуститься по лестнице – пришлось присесть на ступеньку. Я сидела, содрогаясь, и отчаянно желала, чтобы прямо сейчас на Землю упал метеорит и попал в это здание. Я чувствовала себя обнаженной и уязвимой, как будто все мои внутренности вывернули наружу, и я истекала кровью. Как это могло случиться? Почему? Он был для меня всем.

Я услышала, как дверь на лестницу пролетом выше открылась, и по ступенькам вниз хлынула музыка. Боясь, что это Калеб пошел меня искать, я вскочила и пробежала оставшиеся четыре пролета не останавливаясь, пока не села в машину.

Я с силой провернула ключ зажигания, и машина ожила.

Будь он проклят! Я умею любить. Во мне есть любовь. Если он знал обо мне так много, почему не видел этого?

Если бы я его не любила, мне бы не было так больно.

Ничто не давало ему права изменять – ничто!

Вместо того чтобы поехать домой, я свернула направо и выехала на трассу 95, чуть не врезавшись боком в минивэн. Я отдавала Калебу всю себя, и вот что он сделал. Я доверяла ему.

– Нет, нет, нет, нет. – По лицу у меня текли слезы. – Этого не может быть.

Я остановилась у обочины, испугавшись, что убью кого-нибудь своим вождением. Рассудок покидал меня, свет обращался во тьму.

– Калеб, нет…

Я ощутила соль на губах. Я ненавидела себя больше, чем его, и больше, чем ненавидела своего отца. Я была такой жалкой – худшим человеком в мире. Я вернулась на дорогу. Домой я поехать не могла – там он меня найдет. Отель был все еще забронирован, всего в трехстах километрах к северу. Я поеду туда.

Калеб пытался позвонить мне. Я переадресовала его звонки на голосовую почту и прибавила громкость радио: что угодно лучше, чем звуки моих рыданий.

Отель, который забронировал для нас Калеб, был неплохим. Там были фонтаны и фрески в лобби, но той ночью мои глаза были слепы ко всему, кроме предательства Калеба. Я зарегистрировалась и занесла сумку с вещами в номер.