Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Небезынтересна запись от 1 сентября: «Новолетие благости Божией – церковное, чудное дело! Переменилось счисление церковное на гражданское, изменила и жизнь облик свой церковный на мирской: как далеко ушли мы, именуемые русские православные люди, от старинного уклада жизни, проникнутого благодатным, животворным духом церковности! Слишком очевидным стало, какая обнаруживается разница между прежнею жизнью и современною, и какая пропасть образовалась между прошлым и настоящим за эти последние 200 лет послепетровской эпохи. Вне дома – храм, молитва, св. Таинства, пение, церковные чтения, негласные благотворения… внутри – пост, воздержание, опять молитва, в переднем углу – «милосердие Божие» (св. иконы по народному выражению), на столе Св. Евангелие, Псалтирь и Четьи-Минеи, соблюдение Уставов, послушание, милостыня и трудолюбие, – одним словом, внимание к своему спасению и послушание Св. Церкви или, что то же, – «единое на потребу», – вот идеалы прежние. А ныне то ли? Нужно ли еще доказывать? Довольно заглянуть в русскую литературу и сличить произведения прежние с нынешними только за полвека расстояния в появлении, чтобы тотчас же прийти к крайне невыгодному для нашего времени заключению! Уходишь ты, матушка-родная старина, от нас всё далее и далее: более, чем смелая, но вкрадчивая и неискушенная новизна теснит и вытесняет тебя, и ты кротко и молчаливо уступаешь ей – крикливой и шумливой – свое веками насиженное гнездышко! И пусть иные говорят, что теперь лучше и что жизнь стала полней; но для нас твое место пусто, и ничто не может заменить тебя! Тебя нет; и, вот, оно пред нами – "чудище о бло, озо рно, стозевно и ла яй[7]!.." – «Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя». И «да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли». «На Тя, Господи, уповахом: да не постыдимся во веки»».

В день тезоименитства скитоначальника игумена Феодосия о. Кирилл служил и возглашал ему многолетие. В Летописи запись об этом он закончил тёплой молитвой, сочиненной им: «Пробави Господи, милость Твою всечестному отцу нашему священноигумену Феодосию; благослови его дела; продли дни жизни его в мире, который он так возлюбил и возрастил в своем сердце, и здравым душевно и телесно, умудри его на устроение душ, прибегающих к нему, пользы ради духовной и спасения, и сохрани его на многие лета!» (9 сентября).

Оптина Пустынь в это время, в 1916–1917 годах, как и отмечал о. Кирилл, жила в материальном отношении трудно. Нехватало даже хлеба. После февраля 1917 года комиссары Временного правительства шарили по всем уездам, отбирая зерно «на нужды фронта», хотя войну это правительство вело в тупик и при этом сознательно разлагало армию. Солдаты покидали позиции. Офицеры не имели никакой власти. Всюду бродили банды, в основном из дезертиров. Множились грабежи и убийства. В 1917 году Оптина была закрыта новыми властями как монастырь, но разрушена не была, так как вошла в небольшой перечень исторически и культурно значимых мест. Здесь был создан сначала музей, потом сельхозартель. Отцы Никон и Кирилл вели канцелярию этой артели. Это было лучшее в уезде хозяйство, которым власти отчитывались перед Москвой (как своими успехами), но монашество было им ненавистно, и они исподволь уничтожали как монастырь, так и артель, часто обходя и указания из Москвы. Власти наносили удар за ударом, – забирали послушников и рясофорных иноков в свою Красную армию, иных арестовывали и ссылали. В 1920 году скончался игумен Феодосии. В 1922 году отошел ко Господу старец Анатолий. Старца Нектария в 1923 году арестовали, приговорили к расстрелу, но – Господь спас – выслали лишь за пределы Калужской области. До 1928 года (это год его кончины) он жил и принимал богомольцев и своих духовных чад в Брянском селе Холмищи.

Настоятель монастыря, будущий священномученик архимандрит Исаакий, старшие монахи – отцы Досифей, Мелетий и другие – вынуждены были покинуть Оптину и поселиться в Козельске. О. Кирилл уже с 1921 года находился там на квартире, – но еще имел возможность посещать оптинские богослужения. С 1923 года только о. Никон с необходимым клиром оставался в монастыре, в последнем храме, пока и его не закрыли. О. Никон к этому времени стал умудренным духовным наставником. Его благословили принимать богомольцев старец Нектарий и архимандрит Исаакий. Есть сведения, что о. Кирилл, живя в Козельске, тайно секретарствовал у старца Нектария, ездил к нему за 60 верст. Об этом вспоминает матушка Евгения Рымаренко, – в начале Петровского поста 1923 года она с мужем, священником Адрианом, ехала из Козельска в Холмищи и с ними отправился туда «секретарь батюшки о. Кирилл Зленко».