Opus Dei. Археология службы

Таким же тесным оказывается переплетение officia и добродетелей, которое библейские примеры должны подтвердить документально. Подобно Цицерону, выводившему из четырех составляющих honestum такое же количество обязанностей и добродетелей, Амвросий, точно повторяя цицероновский список (prudentia, iustitia, fortitudo, temperantia[159]), утверждает, что «из этих четырех добродетелей возникают разные роды обязанностей[160] [ab his quattuor virtutibus nascuntur officiorum genera: 1, 25, 116]». Таким образом, благодаря простой замене exempla языческие officia становятся христианскими officia, стоические добродетели – христианскими добродетелями, а декорум римских сенаторов и магистратов – достоинством и verecundia[161] христианских служителей.

Поэтому понятно, почему такой мастер прозы, как Цицерон, и такой искушенный оратор, как Амвросий, могли опуститься до на первый взгляд «не связанных между собой фраз» (таково мнение редактора недавнего итальянского издания) и «отсутствия внутренней последовательности» (Steidle, S. 19). Назначение обеих книг не заключается ни в inventio, ни в dispositio – этих двух столпах латинской риторики. Ставка в обоих случаях является, скорее, принципиально терминологической и политической: в одном случае речь идет о том, чтобы – под предлогом перевода с греческого – ввести в политику и мораль чуждое им понятие и сделать его техническим; в другом – о том, как пунктуально перенести цицероновское officium в Церковь, чтобы положить его в основу практики священников. Но, как это обычно бывает, если в трансформации терминологии выражается определенное изменение в онтологии, она может оказаться столь же действенной и революционной, что и материальная трансформация. Надев на себя облачение и маску officium, не только добродетели, но вместе с ними и все здание этики и политики подвергается сдвигу, последствия которого мы, возможно, еще только должны будем оценить.

9. Ни Цицерон, ни Амвросий не дают определение обязанности. Первый во вступлении к тексту заявляет, что любое обсуждение проблемы должно начинаться с определения quid sit officium[162], но затем забывает об этом и ограничивается тем, что в своем толковании подразделяет ее на два типа; второй открыто объявляет, что отказывается от определения и вместо этого только приводит примеры. Согласно Амвросию, за отсутствием определения следует осмыслить этимологию, им же самим и предложенную, которая, возможно, содержит некое полезное указание. Как мы видели, повторяя этимологию Доната (ab efficiendo) он тем не менее делает специальное уточнение: officium ab efficiendo dictum putamus, quasi efficium: sed propter decorum sermonis una immutata littera [163](1, 8, 26). Таким образом, благодаря выдумыванию несуществующего слова (efficium) термин уверенным жестом переносится в сферу действительности и effectus (efficere означает aliquid ad effectum adducere[164]): officium определяется не из opus некоего operari, но из efficium некоего efficere, таким образом, оно оказывается чистой действительностью.