Оракул прошлого

Теперь я понял суть неуязвимости Павлика для инородных вторженцев. Он предусмотрительно расположился под защитой нарастающего магнитного поля агрегата, внутри траектории вращения колец. Преодолеть такой барьер пришельцам оказалось не под силу. Ведь они отнюдь не были богами, и на них существовала управа даже в нашем столь несовершенном мире.

— У тебя минута, чтобы объяснить мне происходящее, — вежливо сообщил сын Старика, приставив огромный ствол крупнокалиберного пистолета к нашему общему на тот момент с Прорицателем виску. — Потом я убью тебя и брошу гранату в самую середину этой юлы, — кивнул он в сторону небольшой воронки, которая образовалась в месте пересечения вращающихся обручей, и постепенно росла.

Мы все трое оба с интересом уставились на чудную воронку, достигшую в своём развитии уже наших щиколоток.

— Делай уже что-нибудь! — Подобно сирене взвыл внутри моего сознания голос Оракула из будущего. — Как только воронка вырастет и захватит вас, процесс станет необратимым!

— Вернёмся снова, если что, — пробормотал я.

Мне показалось, что Оракул там — далеко в будущем, захлебнулся воздухом.

— Никто никуда не вернётся! — Прокричал он. — Неужели ты этого до сих пор так совсем и не понял?

Из чего я рассудил, что критический момент, наконец, настал.

Глава 9

Воронка медленно, но уверенно продолжала расти. Сын Старика, как впрочем, и я, забыв о пистолете, приставленном к виску Прорицателя, как завороженный всматривался в туман, изливавшийся из воронки подобно сбежавшему по недосмотру кухарки молоку из кастрюли. Там в глубине тумана колыхались какие-то неясные фигуры и периодически вспыхивали миниатюрные разряды молний.

Краем глаза я заметил приближающегося Дока. Он двигался неуверенно, осторожно передвигая ноги, балансируя руками, словно ребёнок едва начинающий ходить. Однако выражение его лица было отнюдь не детским и даже не привычно добродушным. Острый немигающий взгляд полный ненависти и злобы буквально обжигал меня. Вне всякого сомнения, это уже был не Цейтлин. Но я не мог ничего предпринять, ибо воронка, пульсируя в странном ритмичном танце, действовала гипнотически на мой разум, притягивала и манила.

— Как красиво! — Прозвучал в моём сознании голос Старика.

— Так выглядит наша смерть, — странно растягивая слова, словно увязая языком в густом киселе, произнёс в ответ Прорицатель.

Они же тоже всё видят посредством меня, догадался я, и тоже загипнотизированы колыханием теней и игрой вспышек в туманной воронке. Подумал и тут же отметил, что даже мысли мои текут медленно, подобно тесту, сбежавшему из опары.

А пленённый чужим разумом Док всё приближался, с каждым шагом двигаясь всё увереннее. На воронку он по-прежнему не обращал никакого внимания, сфокусировав свой ненавидящий взгляд на мне. Он будто чувствовал, что именно я виновник происходящего, что моё присутствие столь пагубно влияет на осуществление их планов, что именно во мне таится главная угроза их делу. А за его спиной уже угадывались и другие фигуры, так же неуверенно, шаркающей походкой двигающиеся вслед за Доком.

Воронка всё расширялась, и туман уже окутал наши с Павликом ноги до самых колен. Ощущение не из приятных, кожу кололо морозом, как будто их опустили в прорубь, пальцы онемели. Тело начало мелко дрожать. Тоже самое происходило и с младшим Рофкельнером. А между тем его указательный палец правой руки всё ещё лежал на спусковом крючке мощного пистолета, приставленного к голове моего «скафандра». Стоило ему дрогнуть, и моё тело там, в будущем поступило бы в полное распоряжение Оракула, потому как освобождённая душа моя больше бы в нём не нуждалась.

— Делай же что-нибудь, — голос Прорицателя был слаб и едва слышен, — разбуди Цейтлина, одному не справиться.

Легко сказать «разбуди». А как? Да я даже не был уверен в том, что наш Док ещё присутствует вместе со мной в этом теле. Я по-прежнему не ощущал его присутствия. Лихорадочно и бессмысленно бьющийся о стены своей темницы разум пришельца ощущал, а Цейтлина нет.

— Если так выглядит смерть, то она прекрасна! — Ни к селу, ни к городу пробормотал завороженный Старик.

Вот только поэта на мою голову сейчас не хватало, с неожиданно возникшей неприязнью подумал я. Ведь, по большому счёту, именно Рофкельнер заварил всю эту кашу, возжелав путём уничтожения даже памяти о своих конкурентах достичь мирового господства. Пусть он и спохватился в последний момент, но только потому, что понял — не он здесь играет первую скрипку, и не ему срывать плоды с посаженного им дерева. А не будь пришельцев, кто знает, как бы он повёл себя. Скорее всего, именно так, как изначально планировал: отправился бы в прошлое и перебил бы там со своими наёмниками всех предков своих заклятых друзей по мировому правительству, тем самым всё равно изменив историю до неузнаваемости.

Что-то колыхнулось внутри моего сознания. Изменение истории — вот чего нельзя допустить, вот, что происходит прямо сейчас. И нечто внутри меня обрело узнаваемые черты считавшегося без вести пропавшим доктора Цейтлина.