Орда (Тетралогия)

Ну, естественно, сей пояс и не вызвал никаких подозрений, когда, проснувшись рано утром от рёва длинных труб, все обитатели гэров валом повалили на плоский берег реки. Резвая Аргунь несла свои бурные воды на север, где-то в южносибирских лесах сливаясь с Амуром. Широкая долина, где траву уже частично съели табуны коней, простилалась от самой реки до высоких сопок, наверное, километров на семь, по прикидкам Баурджина.

Ржали кони, пели трубы, торжественный рокот барабанов, казалось, достигал сопок. Выкатившееся на небо солнце светило так ярко и празднично, что у Баурджина на миг померкло в глазах. И послышалось вдруг, и привиделось в бушующем рёве толпы:

— Здравствуйте товарищи бойцы!

— Гав-гав-гав-гав-ал! — Здравия желаем, товарищ маршал!

И по брусчатке мостовой, чеканя шаг, один за другим проходят полки. За ним — танки, в основном Т-26, но и были и БТ. Вот тягачи с пушками. Вот, грохоча гусеницами, проползла многобашенная громада Т-35, танка, скорей устрашающего, нежели эффективного. А вот в небе раздался быстро приближающийся гул — то тяжело плыли новейшие бомбардировщики ТБ, а после них вихрем пронеслись истребители, краснозвёздные «ястребки» — И-15, И 16, «чайки»…

— Гав-гав-гав-гав-ду! — Служим трудовому народу!

И песня:

Нам разум дал стальные руки-крылья,
А вместо сердца — пламенный мотор!

— Гав-ав-ав-ав…

— Слава великому хану!!!

Девять раз протрубили трубы. Девять раз собравшиеся прокричали здравицу хану.

Присмотревшись, Баурджин увидал наконец Джамуху. Далеко впереди, на белом коне, в ослепительно-белом тэрлэке из сверкающего на солнце шелка. Красный княжеский пояс, красные гуталы, красная попона под седлом. И синие, как небо, перья на шлеме.

— Слава великому Гурхану — Джамухе!

Интересно, где же Кара-Мерген? Что-то его не видно поблизости. Вероятно, не хочет омрачать своим нарядом праздничное торжество. Так переоделся бы, не всё же время ходить в чёрном…

Баурджин обернулся и удивлённо моргнул — интересно, кому это так улыбается Гамильдэ-Ичен? Ах, ну, конечно же… Вон она, Боргэ, пресловутая внучка Чэрэна Синие Усы. Слава Богу, хоть самого Чэрэна не видно поблизости. А Боргэ, верхом на белой кобылице, уже подъезжает ближе, безо всякого смущения протискиваясь сквозь конный строй воинов. Красивая, в общем, девчонка. Зеленоглазая, с ямочками на щёчках и смешным вздёрнутым носиком. Ей бы ещё бантики и передник — ну, вылитая школьница-восьмиклассница! Впрочем, по возрасту она, наверное, даже где-то подходит.

Между тем, к неописуемой радости Гамильдэ-Ичена, девушка наконец подъехала вплотную. Заулыбалась:

— Сонин юу байна у? Какие новости?

— Слава Богам, все хорошо, — сладко улыбнулся в ответ нойон. — А как у вас? Тучны ли стада, хватает ли на пастбищах трав?

— Спасибо, хватает… ой, смотрите-ка! — Боргэ приподнялась в стременах, вытянув шею.

Джамуха, оказывается, уже спешился, и сейчас девять самых сильных воинов-багатуров поднимали его на белом войлоке к высокому вечно синему небу.

— Слава Джамухе!

— Слава великому хану!

— Гурхану слава!

— Достойно побьём всех врагов!

— Вперёд, вперёд! Смерть кровавому Темучину!

Ну, как же без этого! Верховным ханом Джамуху только что провозгласили, теперь начался политпросвет. Ну а после, так сказать, торжественно-официальной части будет устроено народное гулянье с состязаниями конников, лучников, силачей. Ну и, конечно, с песнями хогжимчи — уж как же без них-то!

— Что за девушка? — показав глазами на только что отъехавшую Боргэ, негромко спросил Кэргэрэн Коготь.

— Так, одна знакомая. Мы были гостями в её роду.

— Красивая.

Боргэ обернулась в седле, словно почувствовала, что речь зашла о ней, помахала рукой, крикнула:

— Эй, Гамильдэ! Приходи в гости в наш гэр. Ну, и вы тоже, господа торговцы.

— Торговцы? — недоуменно произнёс стражник.

— Да, — Баурджин улыбнулся. — Мы продали им кое-что из нашего снаряжения.

— Хэй-гей, Боргэ! — словно бы опомнившись, замахал руками Гамильдэ-Ичен. — А где ваш гэр-то?

Девчонка показала рукой:

— Во-он у того тополя.

Гамильдэ-Ичен даже не скрывал радости. Чуть отъехав от него, нойон склонился к стражу:

— Уж придётся тебе отпустить парня, Кэргэрэн-гуай, иначе, что поделать, сбежит!

— Я б и сам сбежал, — признался вдруг Кэргэрэн Коготь. — К такой-то красивой девке! Да пусть его идёт. Вовсе не он в вашей компании главный, верно, Баурджин-улигерчи?

Баурджин засмеялся — а что ему ещё оставалось делать? Лишь повернулся к Сухэ, заметил, что, похоже, сегодняшнюю ночь им придётся коротать вдвоём, исключая, конечно, стражей.