Орда (Тетралогия)

— Что-о?! — обернулся Боорчу с недоумением и угрозой. Похоже, в таком тоне здесь с ним мало кто разговаривал, ну, разве что сам Темучин. — Это кому ты говоришь столь дерзкие слова, незнакомец?

— Тебе, кому же ещё-то? А мы-то к тебе так рвались, думали, посидим, выпьем… Дээли вон, красивые надели, хотели тебе приятное сделать.

— Дээли и правда красивые, но вы-то кто?

— Найманское кочевье помнишь? Ну или кераитское? Мы там с тобой ещё песни пели, после арьки…

— Ну-ну? — В зеленовато-карих глазах вельможи вдруг проскользнуло какое-то смутное узнавание.

— А потом арька кончилась, и я решил съездить, взять ещё. Ты мне ещё двух девок в дорогу дал, не помню уж теперь, как их и звали. Подарил, можно сказать. Ну, помнишь? Мы красные кавалеристы и про нас… Не вспомнил? Ну, тогда другую спою — выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём!

— А-а-а! — Лицо Боорчу вдруг озарилось улыбой. — Охотник! Мерген! То-то я смотрю — лицо мне твоё знакомо. Так бы сразу и сказал! Да уж, немало мы с тобой тогда выпили. Эй, развяжите его. Впрочем, я сам развяжу.

Соскочив с коня, Боорчу вытащил из-за пояса нож и ловко освободил от пут сначала Баурджина, а затем — и его немало удивлённую спутницу.

— Это что, супруга твоя?

— Невеста.

— Что ж молчишь? Сейчас помолвку отпразднуем! А ну-ка дай обниму тебя, друже… И невесту твою… Хороша невеста, крутобёдрая! Ухх! Вот уж гадал, кто это мог ко мне приехать? А это ты! Кстати, ты куда тогда делся?

— Да заплутал. Темно кругом, а места незнакомые.

— Говорил, надо было вместе ехать! Вместе б не заплутали, да и веселее. Ну, что стоим? Где ваши лошади?

— Во-он у того гэра привязаны.

— Так отвяжите и едем!

Выпить в белом гэре Боорчу пришлось много. Зато Баурджин узнал главное — где содержатся пленники из найманского рода. Оказалось — в земляной яме на обрывистом берегу реки.

— Так их что, казнят?

Боорчу пьяно шатнулся:

— Может быть. А может быть, и нет. Может быть, Темучин предложит им службу. Но может и казнить… А чего ты про них спрашиваешь?

— Так… Слушай, Боорчу-гуай, мы с Джэгэль хотим немного прогуляться ну… и это самое…

— Ясно, ясно, — вельможа хохотнул. — Предаться любви, так?

— Ну, ты прям прозорливец! Ничего от тебя не утаишь, не скроешь.

— Да, как раз за ямой, за кустами, есть укромное местечко…

— Как бы нам не помешала стража…

— Не помешает, они туда редко заглядывают, разве что как стемнеет.

— А как же пленники? Их что же, никто не сторожит?

— А ты попробуй выберись из ямы! Крылья-то у них пока не выросли, понял?!

— Ну, так мы пойдём?

— Идите, идите. — Боорчу махнул рукой. — Вообще-то я б для вас и в гэре укромное местечко нашёл…

— У реки интереснее!

— Шутник… Ну, иди, иди… Возвращайся скорее — у нас ещё три бурдюка. А мало будет — я знаю, у кого спросим! — хитро подмигнув гостю, Боорчу повалился на кошму и тут же заливисто захрапел.

— Умаялся, сердечный!

Покачав головой, юноша громко позвал с женской половины гэра Джэгэль-Эхэ и вместе с нею покинул просторное жилье. Следом, таясь за привязанными лошадьми, выскользнула юркая фигурка слуги… Потом появился ещё один.

— А мой собутыльник не так уж прост, — негромко пробурчал себе под нос Баурджин. — На кривой козе не объедешь, хоть и выпить любит. Впрочем, все они здесь это дело любят. Что ж… — Он обернулся к невесте. — Слышишь, Джэгэль-Эхэ, уж нам придётся-таки поводить их за нос!

Взяв лошадей — передвигаться по кочевью пешком выглядело бы уж слишком подозрительным, — хитрющая парочка вихрем понеслась к берегу реки, вернее, к яме с пленниками. Баурджин несколько раз оглядывался, и отсутствие видимой слежки вовсе его не обрадовало — юноша прекрасно понимал, что к реке ведёт много путей, и соглядатаи наверняка знали их все.

Вот она, яма… Ну и зловоние! А по краям кусточки — это хорошо, это очень хорошо. Вот берег, кусты… и река! Широкая, голубая и, видно, глубокая. Опасно, очень опасно держать пленников рядом с этой водной дорогой. Впрочем, язычники-монголы вовсе не воспринимали реку как дорогу. Их дорога — степь, скачи, куда хочешь. А река — это святое. Потоки богов. Конечно, в случае нужды язычники вполне умело переправлялись через любые реки, но никогда в них не купались — страшный грех! Кочевник — существо сухопутное.

— Ну, во-он они! — усевшись за кустами почти у самого обрыва, Баурджин кивнул назад.

— Кто — они? — вскинула глаза Джэгэль-Эхэ.

— Люди нашего гостеприимного хозяина, кто же ещё-то? — Юноша усмехнулся. — Однако что ж… Зачем мы сюда пришли?

Неожиданно с силой притянув к себе девушку, он запустил руку в вырез её красного дээли и, нащупав грудь, нежно погладил сосок. Другая рука скользнула к поясу…

— Постой! — Джэгэль-Эхэ сверкнула глазами. — Сейчас же не время.

— Как раз самое время, любовь моя! — с жаром возразил Баурджин. — Самое время… Ну, снимай же скорее одежду…

— Ты прямо…

— Не говори ничего… просто обними меня крепко… И не забывай погромче стонать.

— Это ещё зачем?

— Для наших слушателей. Сделай это для меня, ладно?