Орден

— Сплав редкоземельных металлов, — с удовольствием произнес он. — Ученые у нас в ордене стали добывать. Прокручиваем гороховскую землю, пропускаем ее через установку на бывшей деревенской мельнице и извлекаем. Энергии только пока много уходит, иногда свет в деревне приходится отключать. Но толк уже есть. Правильно магистр говорил: доходы от этих РЗМ несоизмеримо больше будут, чем от всяких пива-водки.

— А помимо железа, как вообще дела идут? — спросил Лев. Солидно, будто равный по статусу этому сторожу. Сел за стол. — Я ничего не слышу, не вижу и не знаю, только гуляю по ночам.

— Ты про расследование, про убийцу из парка? С этим орден все бьется. Все шерстим в троллейбусном управлении. Видели там гада многие, только по-разному описывают. На него просто мало обращали внимания. Но уже понятно, что не тамошний он, не троллейбусный.

Эдуардыч сидел, глядя в кружку с пивом. Непонятно почему со Львом, простым орденоносцем, он сейчас разговаривал так всерьез. Может быть, ему просто хотелось поразмышлять вслух.

— Только, похоже, что за этим убийцей та смерть не единственная, — опять заговорил Эдуардыч. — Были еще и много, и до сих пор его убийства менты умудрялись списывать на несчастные случаи, поэтому единого дела, конечно, нет. Даже в фонтане убитая будто бы утонула сама по себе. Но кое- кто из вышесидящих ментов нам проговорился про эти дела. Даже ему не хочется, чтобы убийца на воле гулял. Вот плохо, что у ментовского начальства информации мало, и она искажена сильно. Приблизительно: где — кто — на кого этот злодей напал, в основном, и это все. И неточностей при этом много. Чем выше начальство, тем меньше знает. До него отфильтрованные сведения доходят. Мелкие менты внизу, что называют себя «сидящими на земле», скрывают всякую неприятную правду о себе. А правду приятную раздувают, в нос суют. Или приятную неправду. А еще сообщают то, что нравится начальству, угадывают его настроение. Умение доложить — это главное для карьеры. А магистр велел все выяснить у ментов, реально видевших правду. Сейчас у меня в сторожке местный алкаш-участковый сидит. Надо расколоть его, нужны подробности нападений. Даже самые мелкие, самые вроде ничтожные. Нашим людям поручено того мента поить и поить. Поить, пока не расколется. Нашим братьям-рыцарям и даже даме одной. Первой она вдруг так невзначай его угощать стала. Та самая наша красивая журналистка. Но много водки она принять, конечно, не может. Пришлось ее быстренько другим человечком сменить. А сейчас даже третья смена мента окучивает. Тот крепкий оказался. Все сидит, все пьет и ничего толкового пока не рассказал. Сейчас с ним один старый зек засел. Хвастался, что троих таких участковых перепьет. Надо посмотреть как там дела, — Эдуардыч допил пиво. — Пойдем!

— Металл не забудь, — сказал Лев. — А то магистр сплющит тебя за него.

По улице Эдуардыч шел медленно и сильно сутулился.

— Шея болит, остеохондроз, — произнес он. — Наверное, оттого, что я часто гнул ее, перед кем попало. Вот и заболел.

Дверь в сторожку была распахнута настежь. На пороге они остановились, не смогли сразу войти внутрь — все в комнате было разгромлено.

Внутри обнаружился участковый, он спал, уместив голову на столе среди пустых бутылок, банок и тарелок, часть из них уже упали на пол. Прямо по ним Эдуардыч прошел в комнату. Лев за ним. Не обращая внимания на пьяного мента, Эдуардыч взял со стола бумажку, нашел ее среди окурков и объедков.

— Это наш последний алкоголик, вроде, пытался что-то записать. В начале еще можно немного прочесть. Потом все, совсем каракули пошли. Еще говорил, что перед ним никто не устоит и мент тем более. На блатных всегда надежды мало, ненадежный народ.

— Ничего, — произнес Лев. — Завтра с похмелья все расскажет. То, что запомнил, если сразу ему не наливать.

Он стоял, невольно вдыхая сложный аромат, возникший здесь во время загула.

— Завтра пусть отдыхает, — Эдуардыч бросил бумагу на грязный стол. — У меня видеокамера была включена. Новый сериал, свежее ток-шоу готово. На тему алкогольного ментовско-зековского бреда.

Внезапно участковый рухнул на пол, а потом заковылял по нему на четвереньках. Стал тыкаться в стены, в старинный шкаф на тоненьких ножках. Тот весь задрожал, затрясся, намереваясь рухнуть и придавить мента. Но тому, наконец, удалось выбраться за порог, наружу.

— Ну вот, пусть там и лежит, отдыхает на свежем воздухе, — равнодушно сказал Эдуардыч. — О жертвах злодея что-то узнаем из видеокамеры. Плюс что-то от милицейского начальства. И из интернета немного. Двадцать первый век — век информации, это тебе не эпоха Шерлока Холмса. Нажми-ка на эту кнопку на мониторе.

Оказалось, что компьютер был включен, только монитор не горел.

Появилось искусно сделанное фото какой-то женщины. Из личного сайта известной балерины.

— Красивая какая, — сказал Лев, — будто Волочкова. Только не похожа. Мессалина Шнайдер, — прочел он. — Совсем нерусская что ли?