Орден

Так внезапно Лев ощутил резкий удар в лицо. Вампир с неожиданной силой и точностью ударил его прямо в центр подбородка. Лев отшатнулся, ударившись спиной о какие-то ящики. Увидел, что вампир выхватил баллончик, брызнул в лицо Чаплину. Чем-то едким — это почувствовалось сразу же. Хлопнула автомобильная дверца, послышалось, как завелся двигатель. Обрушилась стопка ведер, об них ударился ослепший Чаплин. Автомобиль рванулся вперед, загремели не до конца прикрытые ворота. Толчком, распахнув их, вырвался наружу. Было слышно, как взревел двигатель, как вампир быстро мчится отсюда.

Лев выбежал на улицу. За ним Чаплин, прижав ладонь к лицу. Вдруг оказалось, что при этом под мышкой он держит большую банку с маринованными грибами.

— Газом брызнул, гад! Ушел, — выкрикнул тот. — Слушай! — Вдруг добавил уже спокойнее, почему-то глядя на банку. — Надо пошарить в гараже. Могут найтись эти… Вещественные доказательства…

— Хватит, — сразу остановил его Лев, — давай быстрее отсюда! Мы в чужом гараже. Сейчас менты, а то гаражные соседи набегут. Бегом!

* * *

Подробности нападения на вампира быстро стали известны в ордене. Странно, но раньше многие братья верили, что продавец унитазов — точно вампир. А после этого неудачного нападения сразу верить перестали, и все охотно смеялись над Чаплиным и Львом. А Божко сказал Льву, что он и Чаплин подобны Балаганову и Паниковскому, пилившими золотую гирю. Хотя Лев про этих двоих и про эту золотую гирю не слышал.

И Эдуардыч велел перестать дразнить мирного продавца унитазов, оставить того в покое. А потом даже передал, что сам магистр приказал не подходить к подобным невинным спекулянтам, обходить их стороной.

«Вот и узнал магистр о моем существовании, — подумал Лев, щупая языком разбитую изнутри губу, и неохотно сказал:

— А здоровый этот спекулянт оказался. Хоть и старик.

— Что ты хочешь… Дьявольская сила, — произнес Чаплин. — Если бы тот вампир не спасся бегством, все бы потом увидели, что я прав. Что может этот магистр увидеть из своего Гондураса! Хотя, делайте, что хотите. Как говорится, я умываю руки от этих делов, — с обидой закончил он.

Разговор с Эдуардычем, конечно, шел в сторожке. Чаплин сидел здесь недолго, быстро ушел, а Эдуардыч сказал Льву:

— Есть такая китайская пословица: значительные люди высказывают идеи, средние — рассказывают о событиях, мелкие — судачат про людей. Жаль, что я всю жизнь не знал об этой пословице: как легко, оказывается, определять людей.

— А я кто? — спросил Лев. — Сплетник?

— Пожалуй, нет. Из середины — рассказываешь о событиях. Знаешь что, хватит с тебя патрулей. И так полно народа сейчас по городу снует: ходит и ездит. Будешь здесь мне помогать с этим следствием, с этим убийцей.

«Значит ты, Эдуардыч, помощник магистра, а я стану помощником помощника. Зато по ночам гулять больше не надо, — подумал Лев. — Ну ладно, буду».

В начале деятельности в этом странном статусе Льву сообщили секретный пароль для компьютера. Эдуардыч велел все посмотреть, все бумаги ордена для ознакомления с его делами.

Наверное, сам не представлял, как их много. Удивило, какая большая, могущественная и как широко она распространилась по всему миру эта организация — их орден. Обнаружилось, что в стране много и чужих других орденов, больших и малых, и прочих подобных тайных учреждений.

Неожиданно оказалось, что убийцу из Детского парка ищут гораздо настойчивее, чем казалось. С яростной настойчивостью. В троллейбусном управлении до сих пор пытались еще что-то узнать, выяснить. И узнали так много, не узнали только кто таков этот убийца. Скопилась куча сведений и целая пачка скопированных бумаг с разными объяснениями, пояснениями троллейбусников. Хотя казалось при этом, что все описывают разного человека. Вроде, у убийцы обнаружилось множество лиц.

На одной бумаге даже нашлось что-то вроде резолюции Эдуардыча.

«И этого убийцу считают маньяком, да еще расчетливым, организованным? Он творит все совсем бестолково, неосознанно. Непонятно, что он хочет, но понятно, что ничего не добивается».

Такое множество всяких материалов об убийстве в Детском парке. Бессмысленных, в сущности, — ничего об убийце не узнали. А еще было много о других преступлениях, которыми в прежнее время занимался орден. Такое бесконечно длинное повествование.

Все это Эдуардыч с раздражением называл летописью и пока велел Льву сидеть перед компьютером и смиренно читать. У самого Эдуардыча была еще старая очень засаленная книга, нечто вроде большой амбарной книги. Непонятный сторож что-то часто записывал туда, но Льву не удавалось заглянуть внутрь, как он не пытался. Хотелось напомнить Эдуардычу, что у дурачка Юры в Гороховом тоже есть такой же замечательный журнал, но Лев пока сдерживался, молчал.