Орден

«Сообщение 88/40. Была такая шняга. В Москве, на Щелковском автовокзале все время стояла старая девятка с начерно затемненными стеклами. Вечно сотрясаемая от разной псевдомузыкальной дребузни, включенной в полный рост. Типа, «Ах, эти черные глаза» и подобного. Рядом все стоял один цунареф и вечно грыз семечки. Приметы. Черный, будто закопченный. Маленький, худой, но с животом, с тонкими, как у паука, каляпами, руками и ногами. Постепенно стало заметно, что цунареф уделяет особое внимание окрестным бомжам и прочему праздному люду; всем постепенно стало ясно, что это обычный рядовой работорговец. Под обещания золотых гор этот цунареф пытался лохотронить людей, уговаривал ехать работать на кирпичные заводы в его родные края…»

Лев все читал и читал бесконечную летопись, будто там находилась разгадка, словно среди непонятно кем написанных слов прятались какие-то ответы на какой-то кроссворд.

«Желающих не находилось — бомжи, вообще, умнее, чем принято думать. Но обнаружилось, что нежелающих этот цунареф тоже отправлял, умудрялся. Выяснили, что чем-то подпаивал их в киоске на этом автовокзале, и те потом бесследно исчезали. Кто-то пытался жаловаться ментам, но те, конечно, оказались подпертыми у чуркобесов. Объяснили возмутившемуся, что урюк с девяткой всего лишь набирает рабочую силу на трудовые объекты. Все нормально, все культурно. Если есть небольшие нарушения на кирпичных заводах — это спор хозяйствующих субъектов. Такие объяснения не понравились, и один объясненный решил действовать в одиночку. (Здесь в деле его кличка ПАССАЖИР)…

Лев дочитал до этой фразы и выключил компьютер.

«Визит», — невольно пробормотал он вслух.

Этот визит к Иванне Фламенко больше откладывать было нельзя. Иванна работала хореографом в «Доме детского творчества» всего несколько часов в день и нужно было как-то ее там застать.

Лев узнал об этом от Гертруды Красновой, успел увидеть ее сегодня утром в «Красной мельнице».

В конце девяностых годов в стране появилось первое реалити-шоу, называлось оно «В витрине». Какой у него был бешеный успех! Иванна, известная тогда всем, как Фламенко, стала участницей, как потом оказалось, самой скандальной.

По замыслу режиссера в большой гостинице в центре Москвы соорудили нечто вроде большой стеклянной витрины с зеркальными стенами. В ней поселили участников шоу, и каждый их шаг был заметен снаружи. А еще наставили камер, и непрерывно показывали внутривитринную жизнь жадно примкнувшим к телевизору и интернету зрителям. Мечта вуайериста.

Оказалось, что этот самый Дом детского творчества — новое здание, стоящее посреди полузасыпанного оврага, среди уцелевших мусорных деревьев. Изменившийся новый район города — ставшее почти незнакомым пространство. Вокруг этого здания протоптанные народом тропинки, по нему муравьями пробегающие прохожие.

Внутри, как оказалось, пусто, только внизу у входа стояла и курила уборщица. Лев шел по голому коридору, новому, еще пахнущему строительным цементом, и тут так внезапно услышал голос Иванны. Гляди-ка, запомнил его с того давнего времени как смотрел «В витрине». Где-то в этой пустоте и вроде бы далеко в каком-то кабинете слышались женские голоса. Лев шел непонятно куда. И вообще, как давно он занимается непонятно, неизвестно чем, своим странным ремеслом. Поднялся по лестнице, голоса вроде бы умолкли.

Навстречу по коридору шла женщина с ярко нарисованным круглым румянцем в стеклянном кокошнике и старинном сарафане. Сосредоточенная, кажется, чем-то недовольная. Неожиданно Лев заметил, что это Иванна и есть. Изменившаяся со времени «Витрины», но не особо. Вполне узнаваемая, теперь уже явно не девушка, а неплохо сохранившаяся женщина. Незнакомая женщина со знакомым лицом.

Лев заслонил ей дорогу:

— А я вас ищу! Скажите, какой номер у вашей обуви, величина ступни? Мой традиционный вопрос, — решительно начал он.

Иванна молчала, глядя на него, потом с неприязнью спросила:

— Ты кто, мент что ли? Что это вдруг ко мне?

— Я не мент, но всегда прихожу, куда мне надо, — ответил Лев.

— Ах, так ты из этих странных деятелей! Которые серебряные деньги раздают, — догадалась Иванна. — Мне вчера Герка Краснова звонила. А я сейчас подумала, что за непонятный поклонник ко мне пристал, да еще с таким запозданием.