Орден

— Ну да, доложу, — неохотно отозвался Эдуардыч. Потом добавил: — Мне в магазине тоже дали визитку за какие-то заслуги. Я сказал там на прощание, что может этот Пятачок-Танцор опять появиться. Пусть тогда продавщица хотя бы номер машины запомнит. Но это вряд ли… Практически, исключено.

По стеклу сторожки полз мокрый снег. Потемнело, но почему-то не хотелось включать свет. Только вспыхивала в сумерках трубка Эдуардыча.

— Какую-то психхарактеристику этого Танцора, называя его так по старинке, мы уже видим. Можем разглядеть, — заговорил тот. — Человек он оказался пожилой и слабый… Может больной. Обеспеченный, где-то насосавшийся денег. Вроде бы привыкший ухаживать за собой, за своим драгоценным тельцем. Любит это занятие. Эгоистичный, то есть мнительный, тщеславный. И, уверен, жадный. Не знаю почему, но твердо уверен, что это так.

— И вообще, ублюдок он, конечно, утырок, — наконец, включился Лев.

— Ищи в летописи именно жадного. И он явно не маньяк — это теперь очевидно, — продолжил Эдуардыч. — Никаких повадок маньяка. Только зачем ему именно танцовщицы со странными именами?..

— Наверное, Танцор холостой и разведенный. Может после развода он злой на женщин? — заговорил Лев. — Вдруг был женат на какой-то танцовщице и поэтому особо злобен к ним. К этой категории трудящихся, как сказала Иванна Фламенко.

— А как ДДТ, Дом детского творчества? Что из себя представляет эта Иванна Фламенко? — внезапно спросил Эдуардыч.

— Да так, мало изменившаяся, с хорошей фигурой танцовщицы, — начал было рассказывать Лев.

Стал вспоминать о встрече с Иванной в коридорах этого самого ДДТ, но Эдуардыч недолго слушал его.

— Ну, ты точно доктор Ватсон, — с раздражением прервал он. — Не надо было ей монеты сразу отдавать. Теперь что, мы должны ждать, пока эти наполеондоры у нее закончатся? Можем не дождаться эту Фламенко вообще, да и она вдруг не успеет их потратить. Жизни не хватит, — непонятно закончил Эдуардыч.

Он сердито выбил трубку и сунул ее в карман, надел ушанку и застегнул верхнюю пуговицу ватника: похоже, собрался уходить. Дежурство в сторожке закончилось.

— Эх ты, Буратин! — добавил он. — Уверен, что после твоих рассказов Фламенко не поверила в опасность для себя. Езжай к этой Иванне Фламенко и возвращайся только вместе с ней.

— Съезжу, завтра же. Думаю, ничего страшного не произойдет. Танцор вроде бы сейчас притих.

* * *

Пассажир этот пошел на полный балдец, полное безрассудство. Решил разоблачить работорговца в одиночку. Стал тусоваться на этом вокзале. С неделю ходил, стал там вроде своим, бомж и бомж. Несколько раз беседовал с этим работорговцем, и как-то тот пригласил этого Пассажира в один киоск на вокзале на стакан водки. Водку Пассажир охотно выпил и почувствовал, что голова у него вдруг закружилась. Закружилась, закружилась, а потом очнулся этот Пассажир в автобусе в багажном отделении. Кое-как дозвонился по мобильному своим друзьям. Те как-то подняли автоинспекцию, остановили автобус где-то далеко на юге. Цунарефы винторогие поначалу смеялись над этой внезапной проверкой, а, когда вытащили Пассажира из багажника, умолкли. Работорговцем неохотно занялись, но быстро решили, что непонятно как Пассажир очутился в автобусе, наверное, ему самому очень захотелось потрудиться на кирпичном заводе. Ну, а водкой угощать вообще не запрещено. Так что тот закопченный недолго пугался, а, как выяснилось вскоре, его небритая рожа вдруг появилась в Петербурге. Опять отдыхал на свежем воздухе, теперь грыз семечки на Невском рынке. Уже совсем бесстрашно набирал трудовые резервы для земляков на кирпичные заводы. Только через какое-то время с этим работорговцем произошло странное происшествие. Его вдруг нашли посреди дня в собственной машине зарезанным. Как было написано в милицейском протоколе, «оказался заколот остро заточенным большим рожком для обуви». Покушавшихся менты не обнаружили. Люди ордена тоже искали этого Пассажира, но не нашли. Только составили по описаниям портрет.

Лев долго смотрел на него. Непонятно на кого нарисованный был похож. Похоже, совсем ни на кого и ни на что, вообще, человек в нем угадывался с трудом.

«Пока все расследование — это только буквы, буквы на мониторе. Любопытно — произойдет ли какая-то польза от их разглядывания, — думал Лев. — Так, надо опять ехать в Дом детского творчества. Пора. Сейчас на службу должна подъехать Иванна.

Лев медленно катился по знакомому теперь маршруту в этот самый Дом. Форточка рядом в троллейбусе оказалась открытой, оттуда сквозило, но закрыть ее не удалось.

Изменившаяся окраина города. Сейчас, когда деревья стояли голые, без листвы, это было особо отчетливо видно.