Орел-Девка

 Никодимъ взялъ брата за руку, вывелъ его за дверь въ другую комнату и вернулся.

 Валли не приходила въ себя. Она вся была въ жару; шея ея опухла, все тѣло болѣло, не позволяло шевельнуться -- ясно, что она крѣпко простудилась и кромѣ того дошла до изнеможенія. Никодимъ и Маріанна заботливо ухаживали за больной.

 Леандръ былъ въ тревогѣ; ему какъ-то ничего не хотѣлось дѣлать, и онъ бродилъ въ сосѣдней комнатѣ изъ угла въ уголъ, подскакивая къ двери каждый разъ, какъ только братъ или сестра выходили оттуда на минутку, и спрашивая: "ну, что? какъ она?"...

 Молодой человѣкъ былъ рѣшительно не въ своей тарелкѣ: очень ужъ ему желательно было самому быть сидѣлкой у такой хорошенькой больной!... Когда уже повечерѣло и снѣгъ пересталъ падать, Леандръ взялъ ружье и вышелъ изъ дома, однако почти сейчасъ возвратился и кликнулъ брата.

 -- Слушай-ка, произнесъ онъ взволнованнымъ голосомъ:-- у насъ на крышкѣ орелъ сидитъ!.. и важный, я тебѣ скажу, орелъ, да какъ глядитъ преспокойно, не боязливо, словно тамъ его настоящее мѣсто!

 -- Вотъ такъ штука! замѣтилъ Никодимъ.

 -- Пойдемъ-ка, самъ увидишь! (Леандръ вытащилъ брата на дворъ). Вонъ -- смотри-ка: усѣлся и не двигается. И что за орлина -- прелесть! Жаль, чортъ возьми, пальнуть-то нельзя!...

 -- А почему-жъ это нельзя?

 -- Ну, вотъ, развѣ можно стрѣлять!... шумъ этакой дѣлать, когда больная тутъ-же въ домѣ?

 И онъ даже ногой топнулъ.

 -- Ну, протури его, да слѣдомъ за нимъ и ступай, а потомъ пристрѣли гдѣ нибудь подальше.

 -- Жшт-жшт--ты-ы! сталъ Леандръ пугать птицу и швырнулъ въ нее комъ снѣга.

 Орелъ встрепенулся, приподнялъ сердито перья, крикнулъ и взмахнулъ крыльями. Покружившись надъ домикомъ минуты двѣ-три, онъ плавно спустился на крышу и снова спокойно усѣлся на ней.

 -- Штука на удивленье! Не хочетъ улетать -- и шабашъ! Да никакъ онъ ручной?

 Еще разъ пугнулъ -- та-же исторія.

 -- Да это -- оборотень! мелькнуло въ головѣ Леандра, и онъ перекрестился, однако тутъ и крестъ не помогъ: значитъ, не бѣсовская сила пошаливаетъ.

 -- Мнѣ кажется -- орелъ-то раненъ и летѣть не можетъ, сказалъ Никодимъ:-- бѣды отъ него никакой не будетъ, нечего и возиться съ нимъ; оставь его, онъ и самъ съ крыши свалится... Ужъ подожди, коли не хочешь стрѣлять, чтобы не испугать больной.

 -- Постой-ка, я его теперь просто руками поймаю!...

 Леандръ приставилъ лѣстницу къ крышѣ и осторожно взлѣзъ на нее. Птица сидѣла смирно и подпустила охотника близко къ себѣ. Вытащивъ изъ кармана платокъ, онъ хотѣлъ было набросить его на голову орла, но орелъ не позволилъ этого: тыкая клювомъ и ударяя крыльями, онъ принудилъ Леандра живо отретироваться.

 Никодимъ фыркнулъ, глядя на эту сцену.

 -- Хе-хе, съ носомъ, братъ, остался! Вотъ онъ и доказалъ тебѣ, что такую птицу руками изловить нельзя!.. Я нарочно промолчалъ... Ну, думаю, полѣзай, попробуй!

 -- Въ толкъ не возьму, что это за звѣрь такой! бормоталъ Леандръ, сердито потряхивая головой.-- Ну-да ладно, погрозилъ онъ орлу,-- погоди ужо, не уйдешь ты отъ меня!..

 -- Вотъ и погоняйся за нимъ завтра, коли онъ сегодня ночью не околѣетъ. Если силы у него хватитъ, онъ непремѣнно улетитъ, только не далеко -- гдѣ нибудь тутъ по близости и сядетъ.

 Почти совсѣмъ уже стало темно. Вышла Маріанна и объявила, что ей надо теперь домой отправиться, чтобы приготовить ужинъ мужу.

 Братья вошли въ домъ. Старшій сходилъ въ кладовую за хлѣбомъ и сыромъ. Время было и имъ поужинать.

 Леандръ, воспользовавшись отсутствіемъ брата, подкрался къ дверямъ спальни его, осторожно отворилъ ихъ настолько, чтобы можно было заглянуть туда, и сталъ глядѣть на Валли.

 Дѣвушка спокойно теперь спала въ теплой постели Никодима; а давненько ей не приходилось лежать такъ удобно и мягко!... Замѣтно было, какъ такой отдыхъ благодѣтельно вліялъ на нее, какъ онъ былъ ей нуженъ: она увязла въ подушкахъ въ какой-то блаженной истомѣ...

 -- Храни тебя Боже, бѣдняжка! О, Господи помилуй! зашепталъ Леандръ и вдругъ живо притворилъ дверь, заслышавъ шаги Никодима. Когда старшій брать вошелъ, неся ужинъ, Леандръ сидѣлъ уже у стола въ самой непринужденной, невинной позѣ.

 -- На сегодняшнюю-то ночь мы удобно устроимся, благо Бенедикта нѣтъ, заговорилъ Никодимъ:-- я здѣсь лягу, на его кровати; ну, а завтра, ежели онъ вернется, какъ всѣ-то мы размѣстимся?-- двѣ постели -- только...

 -- Очень мнѣ нужна постель! Ну, ее! отрѣзалъ Леандръ.-- Ради больной, я готовъ гдѣ угодно спать: хоть тутъ на скамейкѣ, хоть на сѣнѣ гдѣ нибудь... Все едино! Ужъ коли придется потѣсниться, такъ зачѣмъ тебѣ и Бенедикту терпѣть неудобство? Пусть ужъ это на меня падетъ!

 -- Ну, будь по твоему, потерпи неудобство, ежеди это тебѣ даже пріятно; только, знаешь, потерпи тамъ... на сѣнѣ, а не тутъ, на скамейкѣ: скамейка-ка стоитъ ужъ больно близко къ нашей гостьѣ... Раскусилъ?

 -- Ничего... Раскусить можно! отвѣтилъ Леандръ и сильно поморщился, какъ будто вмѣсто куска сыра въ ротъ ему попало кислое яблоко.