Орел и полумесяц (СИ)

— Успокойся, — в очередной раз ласково говорил ей Юлий, сжимая ее руки и заставляя посмотреть на себя, — и не бойся ничего! Я прогоню их, вот увидишь! Прости, что не смог сделать этого до сих пор…

Слезы душат его, и он нуждается в утешении не меньше, чем она, а страдания его, наверное, еще сильнее, чем ее, ведь, в отличии от нее, он в своем уме. Наджара силой своей любви смогла вытащить его с того света, пусть она и не знала, что все это было задумано им, а вот он не может вытащить ее из этой паутины безумия, в которой она вязнет все сильней и сильней…

Но честолюбие, составлявшее его величайшую страсть, было по-прежнему сильно. Оно двигало им всю его жизнь с ранних лет, подобно тому, как вампиром движет вечная жажда. Цезарь помнил о Британии. Хотя он помнил также и о том, что где-то там, на земле бриттов живет его дочь. Юлию, дочь, подаренную ему его первой любовью Корнелией, уже не вернуть, и он не мог так же потерять и Надежду.

Нужно было принимать решение, и Юлий, наказав Поске приглядывать за Наджарой, уединился в своем кабинете. Там, после некоторого раздумья он вызвал к себе Антония. Пьяный от вина и крови храбрый вояка незамедлительно явился, как всегда готовый выполнить любую его волю. Так было тогда, когда он был человеком, так было и теперь, когда он стал вампиром.

— Марк, — начал Юлий, отхлебнув из кубка кровь, — как ты понимаешь, я не могу сейчас оставить Наджару, но Британия должна быть присоединена. Ее покорение принесет нам большие экономические выгоды, хотя бы из-за зерна и драгоценных металлов… Ты будешь моим мечом и возглавишь легионы. Луций Ворен будет тебе хорошим советчиком. Парень умен и хитер, хоть и похож на варвара… люблю его за это. Ночь станет для вас днем.

— Сделаю все, что смогу, — отвечал Марк Антоний, — но… ты же знаешь, я не стратег. Я солдат, а не генерал.

Юлий слегка вздохнул. Кому, как не ему было знать, что это правда. Он хорошо изучил своего друга и подчиненного.

— Как я уже говорил, у тебя есть неплохой советчик в лице Луция Ворена, а в остальном…

— В остальном я буду думать, что бы в этом случае на моем месте сделал ты, — закончил за него Антоний.

— Можно и так, — с легкой улыбкой ответил император. — Запомни одно правило: разделяй и властвуй. Врагов всегда можно перессорить между собой, и разобщенные они никогда не смогут одолеть тебя. Кроме того, среди местных вождей всегда можно найти союзника, который пожелает использовать нас, римлян, в борьбе против своих соперников… и не заметит, как используют его.

— Гениально, — брякнул Марк, чем снова вызвал улыбку Юлия.

— Благодаря Автолику у нас есть чертежи фараона Сети, — продолжил император, — но сейчас некогда этим заниматься. Отложим это до лучших времен… до похода на Парфию. Британский вопрос вполне решаем и без авиации. Кстати, что-то мне подсказывает, что тамошние боги будут на нашей стороне.

— Почему ты так думаешь?

Юлий вновь пригубил из кубка и, прикрыв глаза, проговорил:

— Кельты стали меньше чтить своих богов, но во всем послушны возомнившим себя богами друидам. Это вряд ли радует Кернунна — самого ревнивого из кельтских богов. Попробуй завоевать его покровительство, ибо нам это нужно вдвойне.

Антоний вопросительно взглянул на него, и он закончил свою мысль:

— У него есть то, что нужно мне. Я думаю, он сам это предложит.

Марк привык к тому, что его любимый полководец часто говорит загадками и не стал больше выпытывать.

Юлий поднялся из-за стола, подошел к другу и, глядя ему прямо в глаза, произнес:

— Найди мою дочь и привези ее ко мне. Да! И возьми с собой ее мать, теперь от нее больше толку, чем было раньше.

— Да, мой император, — ответил Антоний, отсалютовав ему по-римски.