Орел и полумесяц (СИ)

Человек не смог бы среагировать на ее нападение сразу, да и дралась она не хуже Зены. Но вампир сильнее и ловчей человека. Оскалившись, Ворен зашипел и начал становиться рукокрылым.

— Э, да Цезарь, смотрю, обратил тебя, — не растерялась полубогиня, приготовившись обороняться.

— Я не хотел, чтобы у нас с тобой были другие столкновения, кроме тех, что ниже пояса, но ты меня вынуждаешь! — прошипел вампир.

— Ну что ж, посмотрим, кто из нас окажется сверху! — рассмеялась Морриган.

Они начали драться и не заметили, как их борьба стала плавно переходить в любовную. Вампиру удалось повалить полубогиню на землю, и он принялся рвать своими когтями на ней одежду.

— Эй, эй, полегче, грубиян, — сердясь, да не очень, промурлыкала она и… стала помогать ему.

Ворен принял человеческий облик и, сбросив доспехи, рванул на себе тунику… Он вошел в нее резко, стремительно и быстро-быстро задвигался в ней. При этом он ласкал чудесные груди Морриган, покусывая озорно торчащие соски.

…Время спустя, когда они, усталые и довольные лежали в объятиях друг друга, Ворен произнес:

— А я ведь соврал тебе. Я не Антоний, меня зовут Луций Ворен.

Морриган приподнялась на локте и возмущенно уставилась на него:

— Что?! Ах ты… Да я тебя убью, но давай сначала продолжим… я хочу еще! Но теперь сверху буду я!

— Да со всяким удовольствием, — хохотнул Ворен, — но… скоро рассвет и…

Морриган хитро улыбнулась.

…В палатку Ворен вернулся поздно… по меркам вампира. Солнце уже давно взошло, но теперь его лучи могли лишь согреть, а не опалить Луция.

— Где ты был? Мы беспокоились, солнце уже высоко в небе! Но как тебе удалось?.. — засыпали его вопросами Тит и Габриэль.

— Долгая история, — тонко улыбнулся Луций. — Скажу только, что мне довелось попробовать божественный нектар.

— Вот же извращенец! — подозрительно покосившись на него, буркнул Тит.

— А еще, — продолжил Ворен, — нам нужно срочно решить вопрос с друидами. Цезарь не хотел устраивать смертоубийства, и я сам не сторонник этого, но…

— Что ты предлагаешь?

— Узнать, не делают ли они чего-то подозрительного, из-за чего их деятельность можно было бы запретить. Местный народ их, конечно, почитает, но не бывает так, чтобы все были довольны. Все равно хоть один недовольный найдется.

Более-менее поднаторевший в римских интригах Ворен справедливо считал, что и в этих глухих местах все точно также. Но боги, похоже, услышали его, и некоторое время спустя часовой доложил о том, что какой-то кельт хочет видеть их полководца. На сей раз Луций играть роль Антония не собирался, но последний не возражал против того, чтобы при его разговоре с незнакомцем присутствовали они с Титом и Габриэль. После вчерашних возлияний Марк мучился похмельем и выглядел не очень хорошо что для человека, что для вампира.

Представ пред грозные, красноватые очи полководца, рыжий детина начал цветастую речь:

— О, подобный Таранису, могучий, словно гроза, воитель…

Антоний, схватившись за голову, простонал:

— О боги, что за херню ты несешь?! Мне и так тошно… Скажи мне просто, чего тебе надо?

— Цицерон хренов, — хмыкнул Ворен.

— Я насчет друидов… — сконфузившись, начал детина.

Но тут он заметил Габриэль, и его реакция при этом была несколько неожиданной.

— Спасайтесь, это она! — заорал он, пятясь. — Не надо, не убивай меня! Я ничего им не собирался говорить!

— Ну что опять такое? — простонал Антоний. — Ох, моя башня…

— Это… это она! — не унимался варвар.

— Кто — она?

Решив, что это либо сумасшедший, либо убийца, прикидывающийся им зачем-то, Габриэль, зашипев, подлетела к нему.

— Я перегрызу тебе глотку, если не скажешь, что за комедию ты ломаешь! — пригрозила она.

— Не… не надо! — задрожал кельт. Потом, словно что-то поняв, он изумленно проговорил: — Ты… ты вампирша, ты не богиня! Значит, ты — не она.

— Да что ты все заладил «она — не она»?! — проворчал Ворен. — К делу.

А Габриэль помрачнела, начав понимать, что человек принял ее за другую.

— Говори! — сказала она ему, проведя коготком по его шее. — Что общего у друидов с этой богиней и кто она?

— Они… они заставляют нас поклоняться ей. А еще они вроде как учат добру, но при этом…

— При этом требуют, чтобы вы несли их секте денежки, как обычно, — хмыкнул Антоний, к которому вернулось чувство юмора. — Знаем мы такие дела.

— Да нет, не это, — замотал головой варвар, — им ничего не нужно, только…

— Что — только? Давай, говори, не мямли!

— Они говорят, что принести в жертву человека — это желанное действо богобоязненности, а съесть его плоть — самое большое благо, — вымолвил дрожащим голосом кельт.

Антоний переглянулся со своим советником. Римляне подумали об одном и том же: поводом к подавлению культа друидов будут именно человеческие жертвоприношения. Но темную Габриэль больше заботила богиня…

— Ворен, — обратился Антоний к центуриону, — вы с Пулло отправитесь, как начнет смеркаться, на разведку в логово этих друидов.

— Слушаюсь! — отсалютовал Ворен.

— Я пойду с ними, это дело касается и меня! — вызвалась Габриэль.