Орган геноцида

– В общем-то, даже если бы верили, все равно пришлось бы объяснять… – Доктор покачал головой. – Раньше в самом деле считали, что сознание либо «есть», либо его «нет». На людей очень сильное впечатление производит иллюзия сна.

– Но мы же в самом деле спим и падаем в обморок.

«И еще умираем», – добавил я, мысленно. Вслух продолжил:

– Получается, есть еще какие-то состояния?

– Да, – подтвердил врач и принялся объяснять, каких успехов добились нейронауки за последние десять лет. Что удалось довольно подробно локализовать различные функции мозга. Что на основании данных о протекающих в голове процессах выделили уже пятьсот семьдесят два модуля.

Современная технология маскинга позволяет воспроизвести этот эксперимент с легкостью, а в прошлом его проводили на добровольцах с пораженным после инсульта зрительным центром. Суть такова: в подопытного бросают мяч – и он от него уклоняется. Пациенты сами считали себя слепыми, и мир для них действительно погрузился во тьму, однако они все равно каким-то образом понимали, что на них что-то летит. Просто не осознавали, что видят неким альтернативным образом.

Зрительные нервы у таких пациентов не повреждены. Несоответствие рождается из того, что зрение состоит из двух компонентов. Один – восприятие цвета, формы и вообще мира. Второй определяет, есть ли в поле видимости какой-либо объект. За обе эти функции отвечает крошечный участок мозга, но осуществляет их раздельно.

Мы видим одним участком мозга, а знаем, что видим, – другим. Под зрением обычно понимают совокупность информации о том, что яблоко, мол, зеленое, а колонна – квадратная, ну и тому подобное. Но есть и еще один компонент, не связанный напрямую с чувством зрения, однако глазные яблоки посылают зрительную информацию и туда.

Вот как все сложно даже на примере всего одной функции. А сколько программ обрабатываются мозгом ежесекундно, и представить сложно. Доктор сказал, что на текущий день обнаружено пятьсот семьдесят две.

– Между сном и бодрствованием также насчитывается около двадцати промежуточных стадий. Сознание, то есть осмысление человеком собственного я, не находится при этом на некоем постоянном уровне. Некоторые модули задействованы, некоторые спят. В отдельных случаях они вообще не реагируют на стимулы. Это легко понять на примере амнезии или спутанной памяти. Еще один пример – алкогольное или наркотическое опьянение. Да вот даже мы с вами сейчас разговариваем, но наше сознание не поддерживается в постоянном… если позволите мне такое слово, качестве. Наше с вами «я» явлено то сильнее, то слабее.

– В каком это смысле?

– Вопрос определений, – ответил врач. – Вся загвоздка в том, что мы понимаем под «я».

Тут как со словом «толпа». Десять тысяч человек – толпа. Тысяча – тоже толпа. А сто? Пятьдесят? Десять? Сколько должно собраться людей, чтобы их так назвать?

Вот об этом и говорил врач. Что «я» и «сознание» – в сущности, вопрос определения. Сколько модулей должно сохраниться, чтобы признать человека «собой»? Сколько образует «сознание»? Общество пока не дало ответа на данный вопрос.

Ряд участков мозга мать утратила, но ряд остался жив. Но вполне ли она теперь та самая «мама»?

Я жаждал ответа, но его не находил.

Так же, как для снятия болевых ощущений, маскинг применяется и для блокировки чувств.

Боевая регулировка эмоций – это анестезия собственной личности. Добровольное ослабление самосознания. Совесть занимает важную часть в механизме обработки информации, то есть в том, что мы понимаем под «собой». Однако эмоциональную часть, не разумную.

– Эмоции оказывают огромное влияние на то, как вы устраняете цели на поле боя.

На дисплее потекла череда изображений: следы катастроф, города, превращенные в центр стычек, голодающие дети – короткие видео о бедствиях со всего мира. Психолог, указывая на них, продолжал:

– Вот, скажем, по телевидению транслируют призыв собрать средства для жертв урагана. А с другой стороны – прямо перед вами истекает кровью человек. Преобладает давление модулей, отвечающих за моральную оценку и эмоциональный ответ. И пусть вам это покажется очевидно, но в подавляющем числе случаев человек эмоциональнее реагирует на ситуацию, которая разворачивается у него перед глазами. Отправить пожертвование – это мера, продиктованная лишь разумом. А вот чувства управляют поведением намного сильнее. По большей части рассудок лишь оправдывает решения, принятые на эмоциях.

– Значит, это не молот рассудка, а эмоции приказывают мне при исполнении размозжить череп ребенка? – попробовал я привести немного радикальный пример.

Но психолог совершенно спокойно кивнул:

– Чувства блокируют рассудок, и с их помощью решение принимается намного быстрее. Только люди не очень любят признавать, что кровожадность – тоже эмоция, наравне с состраданием. Вероятно, потому, что циники кажутся умнее. Однако вас, солдат, совесть мучает беспощадно даже там, где ее не просили. Особенно тех, кто воспитан в американской системе ценностей. И если не заблокировать ее с помощью технологий, вы попросту не сможете отнимать жизни.