Орион

Конечно,  читателя,  особенно  молодого,  прежде других  волнует вопрос:  возможно  ли  такое?  Ответить  отрицательно  скорее  всего было  бы  неправильно.  Конечно,  фантаст  смотрел  далеко  вперед, но  достижения  медицины  и  биологии  позволяют  утверждать,  что фантазия  писателей,  как  мы  не  раз  убеждались,  обгоняла  близо­рукий практицизм  их  критиков.  Хотя автор  основывался  на  полу­забытых  опытах  французского  профессора  Броун-Секара,  хотя еще  при  жизни  Беляева  начались  работы  советских  ученых  Брюхоненко,  Неговского,  Петрова,  Чечулина,  по-настоящему  иссле­дования  в  области  оживления  и  трансплантации  органов  развер­нулись  в  новейшее  время.  Но  живущую  отдельно  голову  собаки у Брюхоненко фантаст мог бы видеть,  еще большим триумфом для него был бы снимок, уже после его смерти обошедший всю мировую прессу,—  советский  хирург  Демихов  с  собакой,  к  телу  которой пришита  вторая  голова.

Но тогда это были лишь лабораторные опыты,  об операциях  на человеке  и  речи  быть  не  могло,  хотя  остроумный  Бернард  Шоу не преминул заявить:  «...Я испытываю прямо-таки искушение дать отрезать  голову  мне  самому,  чтобы  я  впредь  мог  диктовать  пьесы и  книги  так,  чтобы мне  не  мешали  соблазны,  чтобы  мне  не  нужно было  есть,  чтобы  мне  не  приходилось  делать  ничего  другого,  как только  производить  драматические  и  литературные  шедевры».

Подлинный  бум  поднялся  после  того,  как  в  1967  году  южно­африканский  хирург  К.  Барнард  осуществил  пересадку  сердца человеку.  С  тех  пор  было  произведено  немало  таких  операций. Хотя люди с  пересаженным  сердцем  живут  недолго,  это,  как  гово­рится,  технический  вопрос,  ясно,  что  в  принципе  такие  операции возможны.  Менее  ответственные  органы,  вроде  почек,  «оживля­ются»  и пересаживаются сравнительно успешно. А после открытия нового  продукта  плесневых  грибов  —  циклоспорина  А,  подавляю­щего, но не  разрушающего тканевую несовместимость,  перспекти­вы  у  данного  направления  хирургии  становятся  еще  более  сия­ющими.

Но —  особенно  после  операций  Барнарда —  возникла  серьез­ная  этическая  проблема,  которую увидел  уже  А.  Беляев,  и  в  этом сильная  сторона  его  романа.  Нравственная  подоплека  пересадки органов вызывает большое смущение.  Ведь то же сердце надо у ко­го-то  взять,  значит,  пациент  должен  с  нетерпением  дожидаться чьей-то смерти,  и смерти  не от болезни,  а насильственной,  скажем в  автокатастрофе.  И  конечно,  донором  должен  быть  человек  по возможности  молодой  и  здоровый:  кому  же  нужно  пересаживать изношенное  сердце  старика?  Какая  пропасть  безнравственности может развернуться за сугубо медицинской  проблемой!  Но это еще не  все.  Органы  для  пересадки  надо  брать  немедленно,  буквально в  первые  же минуты  после смерти, до того,  как началось  разложе­ние  тканей.  Значит,  врач  в  условиях  острого  дефицита  времени должен однозначно решить вопрос:  умер уже человек или еще нет?

Но разве это всегда просто, разве мы не знаем случаев возвращения к  жизни,  когда  уже  была  установлена  клиническая  смерть  или когда за жизнь пострадавшего, находящегося, казалось бы, в безна­дежном  состоянии,  шла  борьба  часами,  сутками.  А  тут  кто-то  хо­чет  его  смерти,  и  это  может  оказаться  «ожидатель»,  который, как говорится, не постоит за расходами, если речь идет о собствен­ной  жизни.  И  опять-таки  открываются  соблазнительные  возмож­ности  для  сделок  с  совестью  и  даже  для  прямых  преступлений.

Впрочем,  оказывается,  что оформились и встречные  предложения. Вот что  пишет один  молодой человек  из  Канады  (его  письмо  про­цитировано  журналом  «Форчун»):  «Бедным  продажа  каких-то частей  собственного  организма,  вероятно,  сулит  единственную возможность  вырваться  из  заколдованного  круга  бедности.  Моя почка — единственный капитал, которым я еще обладаю и который можно  продать,  чтобы  получить  шанс  выучиться  и  устроиться  на приличную  работу...»  Эта  новая  сфера  спекулятивных  и  уголов­ных  махинаций  уже  нашла  свое  отражение  в  искусстве.  Был, например, итальянский фильм  «Глаз»  с Альберто Сорди в главной роли,  где  безработному  за  огромную  сумму  предлагали  продать глаз.  У  нас  был  переведен  и  даже  экранизирован  на  телевидении роман  английского  писателя  А.  Уиннингтона  «Миллионы  Фер­факса»,  эпиграфом  к  которому,  кстати,  служит  злая  и  вырази­тельная фраза:  «Пересадка сердца —  это уникальный  метод убий­ства  сразу  двух  пациентов».