Оркестр меньшинств

Икедиора, храбрые отцы были бесконечно прозорливы, когда говорили, что человек часто становится чи для другого человека. Так оно и есть. Я видел это много раз. Человек может находиться в серьезной опасности, а его чи будет не в силах ничем ему помочь. Но он может встретить другого человека, который, предвидя опасность, сообщит ему о ней и, таким образом, спасет ему жизнь. Я как-то раз встретил одного чи в Нгодо, этот чи бесконечно и с горечью говорил о зле, творящемся на земле, и о том, что человечество не достойно существования. В пещере тогда было много духов-хранителей, большинство из них молчали, кто-то лежал в углу этого огромного гранитного подземелья, кто-то мылся в пруду, кто-то разговаривал вполголоса. Но этот дух-хранитель кричал не переставая о том, как его покойный хозяин сообщил потенциальной жертве о готовящемся против нее заговоре с целью убийства. А позднее тот, кого он спас, послал людей, чтобы убить его. Ах, человек отвратителен, он хуже могильных червей! Ах, человек ужасен, он хуже погребальной песни! Я не хочу возвращаться на землю людей! Тревожно было видеть этого крамольного духа, говорившего такие нечестивые речи. Я оставил его там, в Нгодо, но слышал от другого духа-хранителя, что тот отказался возвращаться на землю, а ты проклял его и превратил в аджоонмуо[113]. И теперь он ползает безостановочно из конца в конец Бенмуо с тремя головами и туловищем злобного зверя. Но Джамике для моего хозяина сделал нечто противоположное тому, о чем говорил этот чи. Потому что Джамике стал вторым чи моего хозяина и привел его к тому, что тот искал много лет.

Вместе с Джамике он отправился на поиски Ндали, неся в своем сердце сосуд страха, он надел бейсболку и черные очки, закрывающие бо́льшую часть лица. Когда они добрались до места, он увидел, что аптека расположена в новом здании, между англиканской церковью Святого Павла и новым офисом МТН. Это было двухэтажное здание, на котором красовались слова: ЛАБОРАТОРИЯ И АПТЕКА НАДЕЖДЫ. Надпись была сделана на фоне смотрящей в микроскоп белой женщины в белом медицинском халате. Перед зданием по одну сторону ограды лежала гора песка и камушков, оставшихся после строительства. Мой хозяин припарковал машину на другой стороне улицы перед парикмахерской, из которой доносились оглушающие звуки музыки, смешивавшиеся с непрерывным рычанием генератора.

– Ты боишься, брат, – сказал Джамике, покачивая головой. – Ты сильно любишь эту женщину.

Мой хозяин посмотрел на своего друга, но ничего не ответил. Знал, что ведет себя иррационально, но не мог объяснить почему. Что-то будто не пускало его к предмету многолетних отчаянных поисков.

– В Библии сказано: «Да не смущается сердце ваше. Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о нас»[114]. Веришь ли ты в возможность того, что она все еще любит тебя и не замужем?

Он посмотрел на своего друга, ошеломленный тем, что тот перешел на язык Белого Человека – язык, на котором Джамике разговаривал про Библию. Испуганный той вероятностью, о которой сказал его друг, мой хозяин закрыл глаза и сказал:

– Верю.

– Тогда идем. Не бойся.

Он кивнул.

– О ди нма[115].

Они вышли из машины и пошли по многолюдной улице, мой хозяин шел с сердцем, завязанным в узел. Повсюду были магазины. Обувной магазин был весь снаружи увешан обувью, прикрепленной к маркизе на окне и связанной бечевкой, словно бусы. Надпись на магазине, продававшем гончарные изделия, сообщала: КУХОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ из РУК БОЖЬИХ. Пока они шли, мой хозяин пытался переключить свое внимание на людей, на то, как не похожи здешние улицы на кипрские. Джамике шел перед ним прыгающей походкой из-за ранки на пальце ноги. Когда они собрались переходить на другую сторону, мой хозяин опустил пониже козырек бейсболки, чтобы спрятать лицо, поправил очки. Раздался предупредительный гудок такси, водитель которого решил, что они собираются бесшабашно припустить через проезжую часть. Джамике перепрыгнул через заполненную мусором сточную канаву, отделявшую аптеку от дороги. Если бы Ндали в этот момент смотрела в новехонькое сверкающее окно с москитной сеткой, то она могла бы увидеть их. Мой хозяин натянул бейсболку еще ниже на лоб и ухватил своего друга за руку.

– Не могу, я не могу войти, – сказал он.

– Но почему?

Он снова поправил бейсболку и очки.

– Эй, ты чего делаешь? – спросил Джамике.

– Я сильно изменился, – прошептал он. – Посмотри на мое лицо. Видишь этот шрам на нем? Посмотри на мой рот – трех зубов нет, шрам на подбородке. Верхняя губа у меня постоянно распухшая. Я теперь слишком уродлив, Джамике, похож на обезьяну. Я хочу все это спрятать.

Его друг хотел заговорить, но мой хозяин только крепче схватился за него.

– Она меня не узнает. Не узнает.

– Не согласен, брат, – сказал Джамике голосом, в котором слышалось некоторое волнение. Он посмотрел на аптеку, потом на своего друга.

– Почему не согласен? Как она может узнать меня в таком виде?

– Нет, брат. Она не может отвернуться от тебя из-за твоих шрамов.

– Ты уверен?

– Да. У любви другие законы.