Орлиное гнездо (СИ)

* В теории делом святой инквизиции было не казнить еретиков, а способствовать их возвращению в лоно церкви; если же они упорствовали, то передавались светским властям. На практике казнью вероотступников занимались как церковные, так и светские власти, и процедура расследования и вынесения приговора изменялась в зависимости от отношений церкви и государства в разных католических странах. В Венгрии католическая церковь не имела такого влияния, как в Испании.

========== Глава 99 ==========

Венгерское войско двигалось быстро, красиво – у короля Венгрии еще оставалось чем расцветить свой выход. Сам он ехал впереди, в блестящих белых латах, и голову его вместо шлема венчала святая корона: по сторонам Матьяша скакали лучшие рыцари, казавшиеся защитниками этого креста, блистающего на королевской голове. Глаза Корвина тоже блистали. Казалось, он истово верует, что этот крест дарует ему победу: что его плоть неприкосновенна для вражьего оружия, как неприкосновенна она для его подданных.

Корнел ехал по правую руку от короля – и подчинившись этому устремлению, и словно бы в стороне от него. Он не верил в святость папской воли – и среди венгерского войска, подалее от Матьяша, тоже было немало таких неверующих: царил разброд умов и сил. Нет, никогда подобная слабость не одолевала конников Дракулы!

“Не будет нам доброго”, - думал витязь.

Может быть, их разгромят назавтра же – и возьмут корону Корвина вместе со всеми его мечтаньями о всемогуществе. Не потому, что сейчас в войске шатание умов; не потому, что воины Корвина трусливы. Потому, что их предводитель – не полководец по натуре; и все это чувствуют…

Сам Корнел, каково бы ни было уныние, умел преображаться в минуту опасности, обретая силу и разгораясь огнем, который пока еще никакому врагу не удалось потушить; но он не знал, каковы в бою его венгерские товарищи. И потому вверил себя судьбе, как делал всегда.

- Жаль, нет с нами князя, - сказал ему Ливиу, когда они разбили лагерь и валахи смогли сойтись и поговорить.

Корнел улыбнулся товарищу.

- Ты думаешь, король выпустил бы зверя из клетки? Стоит князю оказаться среди нас, как командование у венгров сменится! Люди сразу видят, кто настоящий воин!

Ливиу засмеялся с наслаждением, тряхнув длинными темными волосами и расправив широкие плечи. Валахи пожали друг другу руки так, что хрустнули не то доспехи, не то кости.

- Да и из-под охраны король нашего господаря не выпустит, - прибавил Корнел, опечалившись и понизив голос. – Корвин умен!

Ливиу кивнул.

- Однако хочет отличиться там, где не получится, - в разведке и в бою, - заметил он. – Он никуда нас не приведет – как бы не завел куда не следует…

- Нишкни! – рассердился Корнел. – Заведет – значит заведет, а ты знай выбирайся!

Он сел и принялся чистить оружие, ни на кого больше не глядя. Часовые уже стояли на постах – Корвин, в отличие от князя, оглядывался на каждом шагу; однако у него не было той безрассудной лютости, которая принесла Цепешу его военные победы.

Потом Корнел напился из фляги и лег отдохнуть. Он глядел в небо и улыбался. Откуда-то витязь знал, что вернется домой.

Вскоре они вторглись в подчиненную туркам Боснию, где встретились с вражеским отрядом. Король дал противнику бой, едва разглядев, кто перед ним: выбросив вперед повелительную руку. К этому времени Матьяш уже снял корону – и, должно быть, жалел, что не оставил венец Иштвана в Венгрии; но и без короны он не потерял присутствия духа, вопреки ожиданиям. Корвин сам сражался в первых рядах, хотя сражаться пришлось недолго: рыцари закрыли собой священную особу государя и довершили дело. Враг был разбит – потому, что малочислен и захвачен врасплох…

Однако эта победа опьянила и осчастливила сына Яноша Хуньяди. Матьяш был ранен в руку, и, казалось, счастлив, что ранен; побледневшего от потери крови, его торжественно перевязали на лужайке, где венгерская армия встала лагерем в следующий раз. До тех пор король не позволял оказывать себе помощь.

Корнел понимающе улыбался, глядя на это, стирая кровь со своих вороненых доспехов – вражью кровь, которая нечасто смешивалась с его собственной. Сегодня же он не получил ни царапины.

Сняв испачканную перчатку, Корнел стянул ленту, которую повязала ему Василика, и поцеловал ее. Потом стал снимать доспехи, следуя примеру остальных.

Когда пришло время надевать доспехи, Корнел подошел к Ливиу и попросил повязать себе ленту снова. Товарищ улыбнулся, выполняя этот обряд.

- Жениться ты так и не думаешь? – спросил Ливиу. Он сам принял католичество и женился следом за своим князем.

Корнел сдвинул брови.

- Я просил тебя это не поминать!

Ливиу покачал головой.

- Гляди – упустишь, - заметил он. – Уведут ее – оглянуться не успеешь.

- Не уведут, - коротко ответил Корнел.

Несколько дней спустя они подошли к боснийской крепости Яйце. Король воззрился на нее как на Иерусалим, доставленный ему домой. Подняв перевязанную руку, Корвин перекрестился.