Орлиное гнездо (СИ)

Он тряхнул до сих пор гудящей от ушиба головой и посмотрел своему спасителю в лицо, обрамленное рыжими кудрями. Корнел все еще не мог взять в толк, как султан дозволяет приближенному мусульманину эти кудри.

- Ты веришь мне? – спросил витязь.

- Да, - ответил Штефан. – Но я никогда не прощу тебя, пока ты жив.

Он быстро встал и ушел в дом, оставив Корнела одного на пороге с мечом в руках. Щурясь на красноватое вечернее солнце, витязь сидел и смотрел, как на стене и под стеной ходят стражи.

========== Глава 100 ==========

Василика дожидалась Корнела долго – сколько воевал король Корвин; и когда увидела, как возвращаются войска, исполнилась радости и страха. Страха было больше. Василика знала, какой храбрец Корнел, - и разве не самые смелые гибнут в бою первыми?

Она, держа за руку Раду, вместе с толпою других жителей Буды вышла на улицу – встречать короля. Тот возвращался не с победой. Василика уже знала это: слухи, как это всегда бывало, опередили его величество, и именно нелестные слухи разбегались всего быстрее. Король, который ехал на белом коне бледный и измученный, держался со своим обычным приветливым величием; но подданные, шумно приветствовавшие его возвращение, уже знали, что он не воин.

Что же с того? Матьяш Корвин – наместник Господа на земле; а это значит все. Он может отправлять за себя сражаться других; и тем и будет стоять Венгрия, пока это угодно Богу.

Корвин салютовал подданным поднятой рукой, и женщины ахали при виде белой перевязи на монаршей деснице. Молодого короля благословляли, плакали. А Василика стояла ни жива ни мертва. Она знала, что вернись Корнел домой, он ехал бы в первых рядах, подле короля, - он многократно заслужил это право! Погиб! Пленен! Что из этого ужасней?..

- Где отец? – спросил ее и Раду: нетерпеливо, удивленно.

- Я… узнаю, дитя мое, - ответила Василика, немного укрепившись. – Потерпи! Мы подождем!

Она сжала руку Раду и быстро увела его в дом; и там, не в силах больше сдерживаться, убежала в свою комнату и расплакалась. Василика плакала, пока не потеряла голос; слезы, так долго сдерживаемые, разбередили ей душу – и уверенность в том, что с Корнелом стряслось несчастье.

Но, быть может, она рано убивается? Может, она просто не разглядела своего воина в рядах венгров?

Стемнело; дома Буды, должно быть, наполнились – которые ликованием, а которые и плачем. Над одним домом Корнела висела неразрешимая тревога. Василика сидела без сна и ломала руки.

Раду пришел к своей названой матери снова и долго не уходил от нее спать – чуял беду; пока Василика не отправила его в постель почти насильно. Она не могла сейчас думать ни о ком, кроме Корнела.

Она долго сидела не смыкая глаз, размышляла, сердце стеснялось все больше – и наконец Василика решила, что сделает. Она переждет немного – а потом пойдет к самому королю.

Василика еще не говорила с Корвином с глазу на глаз; даже вообще еще не говорила с ним – но сейчас не боялась этого. Король очень нуждался в Корнеле; и он был слабее Корнела, слабее валахов…

Василика стала на колени и долго молилась – не заученными, а своими словами, идущими от сердца. Она положила несколько земных поклонов и надолго осталась так, припав головой к полу.

- Мне все же страшно, - прошептала валашка.

Она перекрестилась и встала. Нет: ей не должно быть страшно. Как всегда в такие минуты, Василика ощутила, точно какая-то могучая сила толкает ее вперед. Могучие невидимые союзники держали ее под руки.

Под руки ее и отвели в постель, и уложили; Василика даже засмеялась от этого странного чувства, чувства чужой воли над своим духом и телом.

Потом она уснула; и горела огнем, и всхлипывала во сне, и металась – как будто далеко от нее сейчас убивали что-то, без чего она не могла жить.

Еще два дня Василика провела в таком ожидании – она осунулась, почти не ела, почти не спала. Страшные образы грезились ей не только во сне, но уже и наяву. Раду притих и сидел в детской, не поднимая головы; когда Василика, повинуясь долгу, приходила к нему, Раду не откликался на ее объятия, на ласковые слова. Василика плакала уже и при нем – а мальчик глядел на нее большими неподвижными глазами и словно бы накалялся против всего мира.

Потом Василика, сжав сердце в кулак, решилась пойти к королю. Она приготовилась принять страшное известие; хотя для нее и Раду это означало смерть. Король содержал их лишь постольку, поскольку они жили с Корнелом; куда же им податься теперь?

Разве станет Корвин и дальше урезать расходы своего обедневшего двора, своей голодающей армии ради валашской семьи, которая ему отныне бесполезна? Василика уже знала характер короля – и не питала ложных надежд.

Она как раз собиралась выйти из дому, как услышала топот внизу и громкий стук; и громкие голоса. Василика застыла столбом. Кажется, Корвин опередил ее!

Василика стала быстро спускаться по лестнице, придерживая юбки; она во все глаза смотрела на двух гвардейцев в обшитых кольчужной чешуей кафтанах, при мечах, топтавшихся грязными сапогами в ее прихожей. При виде хозяйки, однако, один из венгров прижал руку к груди и поклонился.