Ось

рациональное зерно. Если это так, ее отец — далеко не единственный, кто оставил семью, соблазнившись долголетием. Тридцать лет назад марсианин Ван Нго Вен привез на Землю

биотехнологию, продлевающую жизнь, которая в то же время кардинально изменяла

человеческую личность, причем подчас эти изменения были почти незаметны для

окружающих. Объявленная вне закона правительствами практически всех стран, она тем не

менее продолжала широко практиковаться на Земле в катакомбных общинах Четвертых.

Мог ли Роберт Адамс бросить семью и работу, чтобы стать Четвертым? Инстинктивный

ответ Лизы был тот же, что у матери: нет. Не мог. Он не мог так поступить с ними — ни за

что, ни при каких обстоятельствах.

Но действительность поколебала эту веру. У ее отца были странные связи за пределами

университетской среды. К ним домой приходили люди, не имевшие никакого отношения к

его работе. Он не представлял их семье, а на вопросы, что это за люди и зачем они приходят, отвечал крайне уклончиво. Кроме того, именно среди ученых культ Четвертых пользовался

наибольшей популярностью. Новую технологию первым освоил физик Джейсон Лоутон. Он

поделился ею с друзьями, которым доверял, и с тех пор она стала достоянием

преимущественно интеллектуалов.

«Нет, блин!» Но могла ли миссис Адамс предложить другое какое-то объяснение?..

Лиза тоже не могла.

Расследование УГБ, как и полицейское, ни к чему не привело. Год спустя мать Лизы купила

билеты на пароход в Калифорнию — себе и дочери. Удар, сломавший ее устоявшуюся жизнь, согнул, но не смог сломать ее саму — по крайней мере внешне. В ее присутствии никто не

смел заговаривать не только об исчезновении Роберта Адамса, но и о Новом Свете вообще.

Молчание лучше домыслов и бестактностей. Этот урок Лиза хорошо усвоила. Как и у матери, ее боль и желание узнать, что же на самом деле случилось, осели в каком-то глубоком

тайнике ее души, где хранится все, что не поддается осмыслению. По крайней мере до

замужества и перевода Брайана в Порт-Магеллан. Воспоминания внезапно ожили, рана

заболела с новой силой, словно никогда и не заживала. Как будто за это время все, что так

мучило ее, очистилось внутри нее и повзрослело вместе с ней.

Она начала расспрашивать друзей и коллег отца — некоторые из них все еще жили в городе.

И все эти вопросы сводились к одному: к существованию общин Четвертых в Новом Свете.

Брайан поначалу старался ей чем-то помочь. Он не одобрял ее дилетантских расследований, затрагивающих потенциально опасные вещи. Лиза теперь думала, что, наверное, это стало

одним из тех звоночков, которые дали ей понять, что с Брайаном дальше жить не стоит. И тем

не менее это он находил все сведения, которые были ей нужны, пользуясь своим служебным

положением в УГБ.

Так вышло и с этой фотографией.

— А та вторая фотография… — сказала Лиза.

Уезжая из Калифорнии, она захватила с собой множество вещей, которые мать все время

грозилась выкинуть, — в том числе диск со снимками родителей, сделанными в Порт-

Магеллане. В основном с университетских вечеринок, обычно проводившихся в доме

Адамсов. Лиза отобрала несколько снимков и показала их давним друзьям семьи в надежде, что они смогут опознать тех, кого не знала она сама. Ей удалось установить имена почти

всех. За исключением одной — темнолицей старушки в джинсах. На фотографии она стояла

в дверях, поодаль от толпы куда более изысканно одетых университетских преподавателей, и

выглядела нервной, встревоженной — словно пришла без спроса в незнакомый дом.

Никто ее не знал. Брайан предложил пропустить снимок через программу распознавания

изображений в Управлении — вдруг на эту женщину что-то найдется. Это было последним

из его благодеяний, которые Лиза привыкла называть про себя «уловками благородства».

Великодушные поступки, все назначение которых — склонить ее остаться с ним. Она

согласилась, лишний раз заверив Брайана, что это не заставит ее изменить свое решение.

Поиск оказался успешным. Та же самая женщина несколько месяцев назад проходила

видеоконтроль на пристани. В пассажирской декларации она значилась как Сьюлин Муа.

Ее имя появилось в поисках еще раз. В связи с Турком Файндли, у которого она заказала

чартерный рейс через горы к Могиле Кубелика. В тот самый городок, куда так хотела попасть

Лиза три месяца назад.

Турк внимательно выслушал все это, затем сказал:

— Она ничего особенного не говорила. Заплатила наличными сразу всю сумму. Я высадил ее

на аэродроме в Кубелике. Вот и вся история. Она не сказала мне, ни кто она такая, ни тем

более, зачем ей нужно на Запад. Ты уверена, что она Четвертая?

— Судя по тому, что за пятнадцать лет она почти не изменилась, — очень может быть.

— Так, может быть, самое простое объяснение и есть правда? Твой отец стал Четвертым и

начал новую жизнь под новым именем?

— Может быть. Но мне нужна не гипотеза, а правда. Что произошло на самом деле.

— Ну узнаешь ты ее, и что потом? Это сделает тебя счастливее? Может, ты узнаешь что-то, от чего тебе станет только хуже. И горе вернется тогда с прежней силой.

— По крайней мере, — сказала она, — буду знать, от чего я горюю.