Осада

— Нет, Илья, нет… — коверкая русские слова, умоляла мадьярка лейтенанта, затем она еще что-то сказала, но уже по-венгерски, чего офицер, естественно, не понял и, обернувшись к ней, выкрикнул:

— И вы еще смеете защищать его?! Вы?!

Ахмадинов не отдавал себе отчета в том, что старушка не понимала его, как он не мог понять того, почему она защищает Слепова. Лейтенант хотел оттолкнуть от себя мадьярку, но сделать это оказалось непросто, так как она стояла прочно. Как только он отпустил Слепова, тот пошел к двери. Лейтенант хотел было догнать его, но хозяйка преградила ему путь.

— Рядовой Слепов! Вернитесь!.. — выкрикнул Ахмадинов.

Хозяйка громко заплакала.

— Немедленно вернитесь!..

— Слушаю вас, товарищ лейтенант! — Ординарец как ни в чем не бывало стоял на пороге. Выдавала его волнение только чрезмерная бледность, разлившаяся по лицу.

— Я вас арестовываю! — коротко бросил лейтенант. — А вы перестаньте выть! — обернулся он к мадьярке, плач которой еще больше раздражал его. Похлопав ее по плечу, он добавил уже более спокойным тоном: — Идите… Идите… вам говорят…

Выпроводив хозяйку из комнаты, Ахмадинов закрыл за ней дверь.

— За козу… товарищ лейтенант… вы так меня ругаете?.. За какую-то паршивую козу?..

— Да, за паршивую козу, — повторил лейтенант последние слова ординарца. — За ту самую козу, которая тебе дороже твоей комсомольской совести!..

— Я же хотел сделать вам… — растерянно пробормотал солдат, не спуская испуганного взгляда с лица разгневанного офицера. И тут его словно прорвало, слова полились из него сплошным гневным потоком: — Если я приглашу вас в свою родную деревню, то вы на ее месте увидите лишь одно пепелище, золу да головешки… И никаких коз! Венгры ее до тла сожгли! Кому и какой я нанес вред, зарезав этого козленка? Кому? Одному венгру? Может быть, одной семье? Да плевал я на них! Меня на фронте три раза ранили, и два из них венгры… А вы меня за какую-то паршивую козу… — Голос его сорвался: — Арестовывайте меня!.. Сажайте, раз так!..

В этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги. Дверь отворилась, и в комнату вошел запыхавшийся от быстрой ходьбы радист.

— Извините, товарищ лейтенант… Передаю личный приказ начальника штаба дивизии: батарею поднять по тревоге и срочно подготовить к маршу, а вам, товарищ лейтенант, приказано немедленно явиться к командиру дивизии на НП!

— Бегите на батарею и передайте дежурному, чтобы он объявил боевую тревогу! — приказал лейтенант радисту.

Переступая с ноги на ногу, Слепов тихо спросил:

— Лошадь вам подавать?

Ахмадинов ничего не ответил ему, и ординарец вышел из комнаты.

Лейтенант же закурил фабричную сигарету. Эти сигареты он не любил за то, что они казались ему чересчур слабыми, дымил он ими только тогда, когда не было времени, чтобы скрутить «козью ножку». Бросил полуобгоревшую спичку в пепельницу и снова почувствовал аппетитный запах мяса. «Пустое…» Сердито сдвинув блюдо на середину стола, Ахмадинов вышел из комнаты. Проходя через кухню, он невольно остановился. «Может, сюда и возвращаться-то больше не придется…» Опустив руку во внутренний карман кителя, он достал пачку денег, полученных несколько дней назад сразу за два месяца, из которых он почти ничего не успел истратить. «На козу наверняка хватит…» — решил он и, оставив себе одну сотенную бумажку, остальные бросил на кухонный стол.

— Мама! — громко позвал он хозяйку и, как только она появилась, остановившись у входа, показал ей жестом на деньги: — Возьмите!.. — И выбежал во двор.

Слепов уже держал лошадь за уздечку. Лейтенант, ласково потрепав коня по шее, ловко вскочил в седло.

— Простите меня, товарищ лейтенант, — проговорил ординарец, все еще не выпуская из рук уздечки.

— Доложите о случившемся замполиту! — бросил ему командир батареи и, вырвав уздечку, помчался в подразделение.

«Мерзавец… мне, видите ли, хотел угодить!.. Получается, что я еще и виноват буду…» И хотя гнев еще не улегся в нем, Ахмадинов уже начал чувствовать, что он был несправедлив к Слепову.

Лошадь бежала резво. Лейтенант сидел в седле как влитой. По старой привычке ему захотелось промчаться галопом. Холодный ветер упругой струей бил ему в лицо. Из головы никак не выходили слова Слепова: «За какую-то паршивую козу…» Лейтенанту стало жаль ординарца, и он решил при случае поговорить об этом ЧП с начальником политотдела дивизии и посоветоваться. Ахмадинову казалось, что он уже видит перед собой задумчивое лицо полковника, которому он говорит: «Я думаю, что это ЧП необходимо обсудить на общем собрании… Сегодня рядовой Слепов ради того, чтобы угодить своему командиру, отбирает у мадьяра козленка и режет его, а завтра еще что-нибудь надумает… А ведь местное население не станет говорить, что один солдат забрал одного козленка… Мадьяры скажут: «Русские забрали…»

Прибыв на КП дивизии, лейтенант, словно по заказу, первым увидел начальника политотдела, который поздоровался с командиром батареи за руку и сказал:

— Ну, как дела, Ахмадинов? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Иди скорее к начальнику штаба, он тебя давно ждет…