«Осада человека». Записки Ольги Фрейденберг как мифополитическая теория сталинизма

(В гитлеровской Германии наблюдения над особым языком Третьего рейха проводил другой филолог, Виктор Клемперер, также оставивший обширный дневник, из которого и были почерпнуты его выводы, опубликованные после войны отдельной книгой107.)

Фрейденберг записывала свои лингвистические наблюдения:

Появился стоячий эпитет «сталинский». Он прилагался ко всему положительному, к людям, событиям, временам года, вещам, местностям. Слово «хорошо» исчезло, потому что его как понятия не стало. Говорили: «неплохо», «не плохо». В языке сказывалось подхалимство и взнуздыванье, вздуванье понятий о чинах: «верховное главнокомандованье» или «академик профессор такой-то». <…> Такие слова, как «родной», «любимый», «друг», «отец», «учитель», прилагаемые ежеминутно к Сталину, стерлись и стали почти юмористическими (или «мудрый»). Таковы были значенья слов «подъем», «воодушевленье», «энтузиазм», рыночные сталинские слова («собрание с большим подъемом приняло обращение к товарищу Сталину» и другие клише). Язык стал содержать куски общих мест, полицейский эпический язык (XXV: 64, 13–14).

Она пишет также об изменении в фонетике – по образцу произношения самого Сталина: «…А ударения! <…> Сталин говорил по радио „кóлос на глиняных ногах“ (вм. колосс!)»; так же говорили дикторы;

…дикторы произносили «Гёте» (Гиото) [sic!], Кони́, Мусорогский, Рéне, Шаляпинов. Французские имена получали ударение на предпоследнем слоге, немецкие – на последнем (последнее ударение было стихийно принято всей Россией и уже вошло в употребление) (XXV: 64, 14).

Наблюдая празднование семидесятилетия Сталина в конце 1949 года, она вернулась к теме единого авторитета и сделала важное обобщение о религиозном характере культа Сталина – о сталинизме как политической религии:

Семидесятилетие Сталина показало воочию, что наш советский «социализм» – старая, как мир, религия, что это все та же религия воинствующей католической церкви, но религия ХX века, религия не Бога, а человека, религия политическая (XXXIII, 111).

Для Фрейденберг «политическая религия»108 – это не метафора, а понятие, сформулированное на основании как собственных наблюдений, так и исторических прецедентов. В той же (предпоследней по счету) тетради она излагает свои наблюдения над отправлением политического культа Сталина и рассуждает о его последствиях:

С утра до ночи служат этому богочеловеку обедни. Сталинские политические богослуженья имеют свой неподвижный ритуал. Сталину поют гимны и славословия. Всякий успех и талант относят за его счет. Из человека выковыривают все личное, как тягчайший порок (XXXIII, 111).

Положение отдельного человека в государственной системе всегда было предметом особого интереса для Фрейденберг, и в связи с идеей о сталинизме как политической религии она возвращается к проблеме исчезновения личного, или частного: