Осень

Когда шум стал невыносимым, он поднялся на ноги с намерением уйти. Он уже собирался уйти, оставив зал и остальных выживших позади, когда его разум быстро наполнился образами миллионов безжизненных тел, лежащих на улицах вокруг него, и он понял, что не может уйти. Свет снаружи начал меркнуть. День почти закончился. Мысль о том, чтобы оказаться на открытом месте, была достаточно ужасной, но оказаться там в темноте – потерянным, одиноким и бесцельно блуждающим – было слишком, чтобы даже думать об этом.

Он прислонился к двери кладовой и заглянул в главный холл. Яркий оранжевый солнечный свет сумерек лился в здание над его головой, освещая все ярким, почти флуоресцентным цветом. Заинтересовавшись источником света, он сделал несколько шагов из комнаты и обернулся. В наклонном потолке, прямо над дверью, было узкое световое окно. Кладовая, в которой он прятался, была пристроена как пристройка к первоначальному зданию, и когда он прибыл, то заметил, что у нее плоская крыша. Чувствуя, что побег близок, Хеншоу забрался на деревянный стол, вытянулся и распахнул люк в крыше. Он протиснулся внутрь и выбрался на битумную крышу.

Самый холодный ветер, который он когда-либо ощущал, подул на него, когда он стоял беззащитным на десятифутовой квадратной площади крыши. С самого дальнего края он мог видеть главную дорогу, ведущую в Нортвич, и мертвый город за ней. Двигая только глазами, он проследил за дорогой, которая уходила влево и направлялась в общем направлении Хэдли, небольшого пригорода, где он жил. Маленький пригород, где тела его любимой и ребенка лежали вместе в постели. В своем воображении он все еще мог представить их обоих, застывших неподвижно и безжизненных, их идеальные тела, испачканные темной, подсыхающей кровью, и внезапно ледяной ветер, казалось, стал еще холоднее. Некоторое время он раздумывал, не вернуться ли к ним. Самое меньшее, чего они заслуживали - это достойных похорон и некоторого достоинства. Боль, которую он чувствовал внутри, была невыносимой, и он упал на колени и обхватил голову руками.

Со своего наблюдательного пункта он мог видеть бесчисленное множество тел, и ему показалось странным и нервирующим думать, что он уже привык видеть трупы. До того, как все это случилось, он видел только одно мертвое тело, и в то время это казалось ему чем-то необычным и чуждым. Он был рядом со своей матерью, когда она умерла. По мере того, как жизнь покидала ее, он наблюдал, как она меняется. Он видел, как побледнело ее лицо и застыло выражение, и видел, как последний глоток воздуха был выдохнут из ее увядающего тела. Он видел, как ее старое и хрупкое тело стало тяжелым и бесполезным. К концу у нее было мало сил, но даже тогда потребовалась всего одна медсестра, чтобы помочь ей передвигаться. Когда она умерла, потребовались двое носильщиков-мужчин, чтобы поднять ее с кровати и унести.

Части города вдалеке горели. Огромные густые клубы грязного, черного дыма поднимались в оранжевое вечернее небо от неконтролируемых пожаров. Пока он наблюдал, как неуклонно поднимается дым, его блуждающий разум придумывал бесчисленные объяснения того, как могли начаться пожары – возможно, из-за разрыва газовой магистрали? Или разбившийся бензовоз? Тело, лежащее слишком близко к газовому камину? Он знал, что бессмысленно даже пытаться думать о причинах этого, но ему больше ничего не оставалось делать. И, по крайней мере, подобные мысли помогли ему на время забыть о Джемме и Саре.

Он уже собирался вернуться внутрь, когда его внимание привлекло одно из тел на дороге. Он не знал почему, потому что тело было ничем не примечательным посреди беспорядка и резни. Труп принадлежал подростку, который упал и разбил голову о бордюрный камень. Его шея была неловко вывернута, так что, пока он лежал на боку, его остекленевшие глаза смотрели в небо. Это было так, как будто он искал объяснений. Карлу казалось, что он смотрит на него, чтобы рассказать, что случилось и почему это случилось с ним. Бедный ребенок выглядел таким испуганным и одиноким. Карл не мог смотреть в его страдальческое лицо больше пары секунд.

Он вернулся внутрь, и холодный и неуютный общественный зал внезапно показался ему самым безопасным и теплым местом в мире.

7.

В конце концов Карл вернулся к другим выжившим и обнаружил, что они сидят группой в одном углу темного главного зала. Некоторые сидели на стульях и скамейках, в то время, как другие сидели на корточках на жестком линолеумном полу. Группа собралась вокруг единственной тусклой газовой лампы, и быстрый подсчет голов, которые он мог видеть, показал, что он, казалось, был единственным отсутствующим. Несколько бедных сбитых с толку душ взглянули на него, когда он приблизился.