Осень собак

– Ни в коем случае не делай этого! Не смей разговаривать с ним. Не унижайся! Я сама все решу! В два часа у метро «Крещатик», – подчеркнула она.

Николай был поражен происшедшей в ней переменой. Такой он еще ее не видел за эти сутки. Это была женская гордость за себя, которая никогда не позволит пойти на унижающий компромисс с кем бы то ни было. Он подошел и обнял ее.

– Хочешь, мы сегодня никуда не пойдем? Останемся в этой комнате еще на целые сутки. Свои проблемы я могу решить и завтра.

Он увидел на ее глазах слезы:

– Нет, мы не останемся здесь. У тебя немного времени для решения своих вопросов. Пошли отсюда…

Он снял с нее очки и поцеловал глаза, впитывая в себя соленые слезинки.

– Не плачь, успокойся. Все будет хорошо. Ты вчера напрасно беспокоилась за меня. Видишь, никто не хотел на меня нападать. У тебя обычные женские страхи и предчувствия…

– Сегодня – необычные…

– Давай тогда останемся здесь! – Николай недовольно снял пиджак.

– Не надо. Лучше пойдем. Если останемся здесь, то через час тебе снова захочется уйти отсюда. Будешь злиться, что я спутала тебе все карты и планы, нам не о чем будет говорить, надоест любить друг друга. Пойдем на свет, на люди…

Она протянула ему пиджак, брошенный на кровать, и он молча надел его.

– Пойдем.

Она потянулась к нему и поцеловала его крепко в губы, обхватив шею.

– Это чтобы в городе не хотелось тебя обнять и поцеловать, – смущенно пояснила она. – Ты мне все же нравишься.

– Ты мне тоже, – он был искренен, как никогда. Его волновали слова Наташи – грустные и одухотворенные.

Они вышли, и он провел ее до комнаты, где она жила. Но не зашел к ней, а еще раз поцеловал.

– Жду.

– До встречи.

Ему было приятно, что о нем кто-то беспокоится, и в тоже время тревожно – может, не стоит заниматься сегодня своими вопросами?

Но он поехал туда, куда ему было нужно.

21

Николай сидел в кабинете Слизнюка уже с полчаса и никуда не отлучался, даже покурить – сегодня он должен решить все вопросы с этим чиновником – ему больше некуда отступать. Ваня Глицеренко едва заметно кивнул ему и больше не обращал на него внимания, понимая, что с человеком, чья судьба предрешена не в его пользу, не стоит разговаривать – себе и своему положению навредишь. Девицы – сотрудницы отдела, перебирали папки с бумагами и беседовали между собой о делах, происшедших вчера и намечающихся на сегодня. Слизнюка не было. Николаю хотелось курить, а может, выпить для разрядки, но этого нельзя было сейчас себе позволить. У Глицеренко постоянно звонил телефон, и он давал указующие рекомендации, иногда просто поддакивал, – видимо, вышестоящему начальству. Николай не вникал в расшифровку его разговоров. Только однажды услышал слова «Здесь. Ждет-с», но не придал им значения. Но минут через пять после этого телефонного звонка появился Слизнюк с недовольным лицом. Он прошел к своему столу, не замечая Николая, набрал телефонный номер и стал говорить. Николай вслушался, разговор шел вроде о деле. Когда Слизнюк произнес: «Едем в конце октября, визы готовы», до него дошло, что генерал Гуслярко сдержал слово. За государственный счет Слизнюк едет за границу. Звание профессора успешно продано. Видимо, Слизнюк хотел произвести этим телефонным разговором впечатление на Николая, – вот, мол, какой он высокий человек: для него поехать за границу – раз плюнуть. Но он не знал, что вчера Поронин разъяснил механизм присуждения комиссией степеней и званий, и это вызывало у него брезгливость ко всем, кто здесь работал. Теперь он понял, что это сейчас Слизнюк звонил Глицеренко. Видимо, ждал – может, Николай, как и вчера, уйдет, не дождавшись его. Но этого не произошло, и сейчас Слизнюку предстоял серьезный разговор, в котором он должен морально размазать собеседника, показать его никчемность и свою научную и национальную правоту.

Но вначале Слизнюк обратился ко всем, кто сидел в комнате:

– Сегодня, в два часа, всем предложено выйти на митинг, а потом колоннами пройти мимо верховной рады.

Девицы скорчили недовольные рожицы, и Слизнюк, увидев это, пояснил:

– Как понимаете, этот приказ отдан сверху… – он поднял палец вверх, как бы конкретизируя, откуда пришел приказ. – Кто не пойдет на митинг, к тому предложено принять организационные меры. Списки работников отдела буду проверять не я, а представители голодающих… понятно? Выйти на улицы приказано всем работникам Киева. Я думаю, вопросов ко мне не будет, все понятно. Так что, в час дня все дружно выходим и идем на митинг.

Николай знал – для того, чтобы создать толпу, высшие исполнительные органы обязывали всех выходить на улицу под угрозой увольнения, и демонстрировать этим массовость требований народа. Большинство работников учреждений не поддерживали бушующую толпу на улицах, но боялись осложнений на работе, и шли на митинги.

Потом Слизнюк обратился к Николаю, делая вид, что не узнает его и не догадывается, почему он здесь:

– Вы ко мне?

– Да.