«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой.

— Господин, вас ждет какая–то женщина, она у вас в номере.

Мудрец словно безумный ринулся в свою комнату. Там действительно была женщина, но какая старообразная, жалкая! Лицо желтее банана, заплаканные глаза, потрепанный синий халат…

— Кто ты? — разинул рот Мудрец, невольно глотнув гостиничного воздуха, пахнувшего опиумом.

— Тань Юй–э, — робко ответила женщина. — Разве ты не узнаешь меня?

— Зачем ты пришла? — Мудрец сел на кровать и сунул в рот сигарету.

— Значит, ты меня больше не любишь?! — зарыдала женщина, утирая рукавом слезы.

— А кто виноват, что ты так изменилась?

Мудрец яростно чиркнул спичкой и несколько раз затянулся.

— Просто я сейчас меньше напудрена, а ты в прошлый раз больше выпил. Как все это ужасно!

— Ну, так зачем ты пришла?

Тань Юй–э попыталась сдержать слезы.

— Говори, говори, старушка!

Женщина наконец овладела собой:

— Господин Чжао, я пришла к нам с мольбой. Вы ведь уроженец Маньчэнского уезда?

— Да.

— Я тоже, поэтому и пришла к вам за помощью.

Услышан, что Тань Юй–э его землячка, Мудрец заметно смягчился:

— Что с тобой случилось? Расскажи!

— Я уехала из дома шесть лет назад, поступила в здешний пединститут и вышла замуж за одного юношу, вашего однофамильца. Но через год он умер! Институт я бросила, работы не нашла, а домой не могла вернуться — родители от меня отреклись. Единственное, что мне оставалось, это снова выйти замуж, иначе я, умерла бы с голоду. И вот с улыбкой на устах и с болью в сердце я начала ловить мужчин! Мне было тогда двадцать пять, я еще не успела подурнеть, да и одета была лучше. В общем, через три месяца после смерти мужа я подцепила одного торговца солью и спала с ним, потому что не было другого выхода. По ночам, когда он храпел, я плакала. Но и тут мне не повезло: торговца убили солдаты и дочиста ограбили. У меня ничего не осталось, кроме собственной жизни…

Мудрец, заслушавшись, выбросил в плевательницу еще не докуренную сигарету, а Тань Юй–э, вздохнув, продолжала:

— Да, хотя сердце мое умерло, я должна была жить — ведь смерть так страшна! Потом я сошлась с одним офицером, но не прошло и года, как деньги у него кончились, а после войны между Чжилийскими и Фэнтяньскими генералами [44] он остался не у дел. Когда у военных есть деньги, они тратят их не задумываясь, когда нет — идут на все, забыв и стыд, и совесть! Угрожая пистолетом, он заставил меня заниматься вымогательством…

Тань Юй–э устремила невидящий взгляд на картинки, висевшие на стене, и долго молчала, не в силах произнести ни слова.

— Продолжай, Тань! — мягко попросил Мудрец.

— Он каждый день высматривал на улице каких–то юношей, заставлял меня соблазнять их, а потом обирать. Даже говорить об этом тяжело. Наконец очередь дошла до вас, но, когда я услышала, что вы мой земляк, мне стало вас жалко. Я давно знала, где вы живете, и все–таки не приходила. А сегодня пришла только потому, что он уехал в Пекин. Пришла не обманывать нас, а умолять — увезите меня на родину! Я готова быть вашей наложницей, служанкой — кем угодно, если же я вам не нужна, то хоть умру в родных местах. Одна я не могу уехать, потому что он не дает мне ни медяка, боясь, что я сбегу. Красивую одежду, в которой я была в тот раз, он захватил с собой, чтобы я ее не продала. Спасите меня, господин Чжао! Он должен вернуться ночью, так что действуйте быстрее, если вы милосердны!

Женщина бросилась перед Мудрецом на колени. Тот, ни слова не говоря, поднял ее, снова закурил и нахмурился. Он был в большом затруднении: увезти ее на родину значило навлечь на себя гнев офицера. Драки он не боялся, однако человек с пистолетом — это не безоружный ректор! «Надо бы ее увезти, она ведь моя землячка, но что делать потом? Для наложницы она слишком некрасива, а умереть и здесь сумеет. К тому же офицер может за нами погнаться!»

Мудрец снова сел на кровать и, обхватив голову руками, проговорил:

— Я не могу взять тебя с собой… Во–первых, я женат, а во–вторых, дома я не хозяин. Лучше я дам тебе денег, и уезжай, куда хочешь. Пойми, у меня самого уйма всяких трудностей! — Он порылся в бумажнике. — Вот тебе тридцать юаней!

Тань Юй–э робко взяла деньги и спрятала их в карман:

— Спасибо, господин Чжао, это мой единственный шанс, я должна немедленно уехать! Что будет дальше — одному богу известно, но до самой смерти я не забуду вашей милости. И вы не забывайте, что от бутылки водки мужчина способен принять беззубую старуху за красавицу, а напудренное женское лицо может погубить его. Мне удалось проверить это на собственном опыте, именно потому, что я потаскуха, потерявшая стыд. К несчастью, кроме совета, мне нечем отплатить за вашу доброту!

Она поклонилась и, утирая слезы, вышла.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ