Осень в Калифорнии

Родилась Нино Александровна в Кутаиси, в западной Грузии, в семье, близкой небезызвестным Аллилуевым. Перед Первой мировой войной семья Джапаридзе переехала в Москву, и девочка пошла в русскую гимназию. Однажды она попала в оперу, давали «Руслана и Людмилу» Глинки. Пела Антонина Нежданова. Девочка вернулась домой и решительно заявила: «Я буду певицей!» И стала, окончив уже после революции 17-го года Московскую консерваторию по классу вокала.

На одной из партийных вечеринок красивая девушка познакомилась с близким соратником Троцкого – историком и дипломатом Лёвой Тоником. Познакомилась и, к неудовольствию родных, связанных дружескими узами с соперником Троцкого по партии, влюбилась. Любовь молодых людей оказалась обоюдной и крепкой: она выдержала не только брюзжание семьи невесты (жених, Лев Давыдович Тоник, был, «к счастью», круглой сиротой), но и многие другие испытания и перипетии. В 1925 году молодые люди поженились, а вскоре новоиспеченный муж Нино, проявив наряду с завидной и достойной всяческой похвалы верностью жене дальновидную неверность по отношению к своему партийному ментору и тезке, публично покаялся во всех своих прошлых и будущих грехах и был переведен в Грузию, в Тифлис, где его назначили на ответственную работу.

Нино Александровна была принята солисткой в Государственный оперный театр, которому то ли уже присвоили, то ли еще нет имя Захария Палиашвили, спела Снегурочку в одноименной опере Римского-Корсакова и прославилась. О ней и о Сергее Лемешеве, исполнившем партию Берендея, писала центральная пресса, и сам Сергей Михайлович Эйзенштейн приезжал из Москвы их послушать.

А Лев Давыдович? Ну что Лев Давыдович? «Грузинское дело» отошло в прошлое, меньшевистских настроений в республике вроде бы не наблюдалось, оставались внутренние инспекционные поездки и неблагодарная просветительская работа с местными кадрами. Если во время поездок Лев Давыдович смог расширить свои познания в области грузинских вин, то работа с представителями развивающихся кавказских нацменьшинств требовала незаурядных дипломатических способностей и была далеко не безопасна. Правда, и до назначения на Кавказ жизнь молодого дипломата напоминала перебежки по минному полю: Гражданская война, опасное ранение, плен в Киеве, удачный побег из плена, работа в контрразведке, борьба с крымскими татарами и захватывающая деятельность в Коминтерне, но положа руку на сердце – что могло привлечь Лёву Тоника в этой темпераментной жизнерадостной, но бесконечно чуждой ему закавказской республике? К тому же зваться ответственному работнику Львом Давыдовичем в то время заведомо не способствовало продвижению по службе.

От скуки Тоник-старший в свободное от работы время самостоятельно выучил итальянский язык. Еще они с женой родили сына, на которого не могли нарадоваться.

Неожиданное знакомство и завязавшаяся дружба с быстро идущим в гору полковником НКВД, бывшим актером Батумского драмтеатра, Лаврушей Берией, изменили было ситуацию, но вскоре Лаврентия Павловича перевели в Москву, а через несколько лет началась короткая война с белофиннами. Та война закончилась, и почти сразу же началась другая, пострашнее и посерьезнее. Но и на эту войну Льва Давыдовича почему-то не взяли, а уже ближе к ее окончанию, зимой 1945 года, его вдруг вызвали в столицу и предложили работу в Штатах.

В чем конкретно должна была заключаться работа атташе по культуре Л. Д. Тоника в Сан-Франциско, трудно сказать; приведем одну любопытную деталь: еще вначале своей карьеры Лев Давыдович не поладил с Папашей – так за глаза называли тогда еще будущего, а незадолго до войны ставшего «бывшим» наркома и посла Советского Союза в США Максима Литвинова. К моменту приезда семьи Тоников в Сан-Франциско его превосходительство, посол СССР в Соединенных Штатах Америки был отозван из Вашингтона. Трудно отделаться от ощущения, что нашему герою в Москве кто-то постоянно оказывал протекцию.

* * *

Вернемся, однако, в дом Тоников. Со дня их приезда прошло полгода. Сегодня пятница, и Нино Александровна решила испечь хачапури. Хачапури, как известно, бывают разные: есть имеретинские, есть аджарские, с яйцом, есть и другие, но главное, для хачапури – это, конечно, сыр, и вы правы, если зададитесь вопросом: где в этой стране, в которой поедается несметное количество гамбургеров, запиваемых кока-колой или молоком, нашей героине удалось найти сыр для хачапури? А вот и удалось: белый, слегка солоноватый сыр из Гуанахуато, отдаленно напоминающий по вкусу сулугуни и отлично подходящий для хачапури, был куплен Нино Александровной, по совету жены консула Гривы, в мексиканской лавке. Пару бутылочек домашнего грузинского вина Тоники захватили с собой и провезли его в дипломатическом багаже.

Прикрыв выпечку, чтобы та не остывала, фетровой подушкой, Нино Александровна сняла фартук, подкрасила губы и стала накрывать на стол. В голове у нее крутилась тема Виолетты из первого акта «Травиаты», вот-вот должен был прийти на обед Лев Давыдович, и она весело прокричала своему Сашеньке, чтобы тот шел мыть руки.