Осень в Пекине. Рассказы

Дюна круто спускалась вниз, а вторая дюна, напротив, не меньше этой, скрывала от них горизонт цвета охры. Встречные, более мелкие дюны образовывали на земле складки. Амадис безо всякого труда находил дорогу.

— Мы уже зашли далеко от моей палатки,— заметил Афа.

— Ничего,— ответил Амадис.— Обратно вы сможете добраться по следам.

— А если мы сейчас заблудимся?

— В таком случае, вы заблудитесь и на обратном пути, вот и все.

— Меня это не устраивает,— возразил Афа.

— Не бойтесь. Я знаю наверняка, где это находится. Вот — смотрите!

За большой дюной Афанагор увидел итальянский ресторан Жозефа Баррицоне. Его прозвали Пиппо. Шторы из красной материи весело выделялись на фоне гладких деревянных стен. Белых стен — для точности. Перед выложенным из светлого кирпича фундаментом и на окнах в вазонах, покрытых глазурью, цвели дикие гепатролы.

— Здесь нам, наверное, понравится,— сказал Амадис.— У них, должно быть, достаточно комнат. Я перенесу свой стол сюда.

— Вы остаетесь здесь? — спросил Афа.

— Мы будем строить железную дорогу,— сказал Амадис.— Я написал об этом домой. Эта мысль пришла мне сегодня утром.

— Но здесь нет пассажиров! — заметил Афанагор.

— Неужели вы думаете, что железные дороги строятся для пассажиров?

— Нет,— ответил Афанагор.— Конечно, нет.

— Таким образом, дорога не будет изнашиваться. Представьте себе: нам не придется высчитывать амортизацию оборудования!

— Но это — только часть сметных расходов,— заметил Афанагор.

— А вы разве что-то смыслите в делах? — грубо оборвал его Амадис.

— Ничего,— ответил Афанагор.— Я всего лишь археолог.

— Тогда идемте обедать.

— Я уже пообедал.

— В вашем возрасте можно обедать дважды,— заявил Амадис.

Они подошли к стеклянной двери. Фасад первого этажа был тоже полностью застеклен, и сквозь стекло виднелись чистые столики и обитые белой кожей стулья.

Амадис толкнул дверь, и звонок напомнил о себе громкой трелью. За большим прилавком справа от входа Жозеф Баррицоне, прозванный Пиппо, читал сногсшибательную газетную статью. На нем был красивый белый пиджак и черные брюки, а ворот рубашки был расстегнут — ведь на улице стояла жара.

— Какой черт приперся в семь часов утра? — спросил он Амадиса.

Дуду понимал наречие Ниццы, хотя и не умел писать на нем.

— Вы пришли пообедать?

— Да. Что у вас есть?

— Все, что можно найти в этом земном ресторане дипломатии,— ответил Пиппо с выраженным итальянским акцентом.

— Минестроне?

— И минестроне, и спагетти болонезе.

— Аванти! — сказал Афанагор для сохранения стиля речи.

Пиппо исчез на кухне. Амадис выбрал столик у окна и присел.

— Я хочу встретиться с вашим помощником,— сказал он.— Или с поваром. На ваш выбор.

— У вас для этого еще будет время.

— Не уверен,— ответил Амадис.— У меня полно работы. Знаете ли, скоро здесь будет толпа народа.

— Прекрасно! — сказал Афанагор.— Не соскучимся. А мы будем устраивать рауты?

— Что вы называете раутами?

— Раут — это собрание светских людей,— пояснил археолог.

— О чем вы говорите?! — возмутился Амадис.— Неужели у нас останется время для раутов?!

— Вот черт! — сказал Афанагор.

Неожиданно им овладело чувство разочарования. Он снял очки и, чтобы протереть их, поплевал на стекла.

II СОБРАНИЕ

К этому списку можно также добавить сульфат аммония, высушенную кровь и нечистоты.

Ив Анри. "Волокнистые растения". Арман Колен, 1924.

1.

Как и положено, привратник прибыл первым. Собрание административного совета было назначено на половину одиннадцатого. Ему необходимо было отпереть дверь зала совещаний, расставить пепельницы и разложить перед каждым из советников пошлые картинки, а также произвести частичную дезинфекцию, поскольку многие из этих господ страдали смертельными заразными болезнями, да еще разместить в идеальном порядке стулья вокруг овального стола. Он вышел на рассвете — из-за хромоты ему приходилось выбираться намного раньше. Одет он был в ветхий, некогда шикарный костюм из прогнившей саржи темно-зеленого цвета, а на шее сверкала позолоченная цепочка с табличкой, на которой, если захотеть, можно было прочесть его имя. Передвигался он толчками, и при каждом шаге парализованная нога производила в воздухе спиралеобразные движения.

Он взял кривой ключ от шкафа, где хранились все необходимые вещи. Привратник заметно торопился. За дверью шкафа скрывались полки, кокетливо украшенные розовыми бумажными гирляндами, расписанными в далекие времена рукой Леонардо да Винчи. Пепельницы были расставлены скорее в импровизированном порядке, однако и это было сделано в соответствии со строгим замыслом. В специальных футлярах хранились картинки с пошлыми рисунками, многие из них были разноцветными. Привратнику в основном были известны вкусы господ советников. В стороне безобидно лежала стопка картинок, которые нравились ему лично. Улыбнувшись краем глаз, он хотел было расстегнуть ширинку, однако прикосновение к беспомощному члену заставило нахмуриться его морщинистое лицо.