Осенняя антиутопия

Что остается от человека, когда у него забирают память? Когда гаснет воля и распадается в пыль разум? Никита под конец часами сидел, уставившись в одну точку, и кажется, даже не молился. Но все-таки из него не смогли сделать радиоуправляемую игрушку. Это так, даже если не верить снам.

Тревога гонит меня прочь. По лугу, где стелется под ноги желтая сухая трава, мимо старого кладбища к храму. Крещусь на прозрачные остовы куполов, захожу внутрь сквозь пролом в стене. Пустая, гулкая тишина. Сухие листья на грудах щебенки и мусора. Косые солнечные столбы из окон и проломов в крыше.

Пятно яркого света легло на чудом уцелевший остаток фрески метрах в трех от земли. Лик Христа, печальный и кроткий, нимб-сияние, кусочек белых одежд. Больше ничего не сохранилось: только самое главное.

Вообще-то, я раньше недолюбливала такой вариант церковной живописи: приторно-академическую манеру середины XIX века, да еще в исполнении не слишком умелых провинциальных богомазов. Куда больше мне по душе была надмирная чистота и строгость древних икон, их звонкие краски. Но до эстетства ли теперь? Этот лик для меня - живое, внезапно обретенное чудо, ответ на многие вопросы. В сиянии как бы случайного солнца, посреди выщербленного кирпича и осыпающейся штукатурки. Незамеченный ранее, а ведь сколько раз мы сюда приходили. Просто сегодня солнце заглянуло в окно под нужным углом...

Как не вспомнить: "Любая икона - окно в горний мир. Через эти окна иногда смотрят на нас те, кто на них нарисован - ощутимым для нас образом". Как сегодня, например. Пусть окошко маленькое, бедное, тусклое. Но когда в него заглядывает само Солнце Правды, чего еще желать...

"Господи, прости окаянную и грешную рабу Твою Ольгу! Ими же веси судьбами спаси и помилуй! Услыши недостойную молитву мою обо всех знаемых моих: о тех, кого помню, и о тех, чьи имена забыла. Спаси, помилуй, вразуми живых и упокой души усопших. Особенно же молю Тебя, Господи, о рабе Твоей Дарии. Помоги ей сегодня! Помоги вернуться!.."

Откуда вернуться? Зря задумалась, зря позволила уму отвлечься от молитвы. Воспоминания о недавней "процедуре", о собственной командировке в преисподнюю нахлынули, захлестнули с головой.

Помещение с белыми стенами и решеткой на широком светлом окне. Кресло... Пахнущий больницей воздух так густо настоян на страдании и страхе, что им трудно дышать. Особенно, когда ошейник начинает жечь горло. "Сама не сяду! Ни за что!" - боль становится невыносимой, простреливает все тело от затылка до пяток. Не выдерживаю: делаю шаг к проклятому креслу, еще один...

Жесткое сиденье, ремни на щиколотках и запястьях, широкий ремень вокруг талии. Игла от капельницы в вену. Равнодушная ко всему санитарка действует умело и быстро как автомат. Глухой шлем на голову: кажется, обычный шлем виртуальной реальности, только очень тяжелый, и проводов слишком много. Какие-то картинки начинают неразличимо быстро мелькать перед глазами...

Провал, пустота. Жуткие, глумливо кривляющиеся хари в вывернутом наизнанку пространстве. Черный смерч, торнадо. Ржавая мясорубка, вид изнутри. Пробуждение в свихнутом бардаке. Экран на стене: "Где мой компьютер?" Дарья...

Дарья! Отчаянно трясу головой, чтобы прогнать наваждение. Это все было, да. Было, но прошло. Будет еще, и не раз. Главное, что сейчас этого нет. Зачем силой воображения тиражировать кошмары, которых на мой злосчастный век и так хватит?

Виновато подняла глаза на образ на стене: лик Христа наполовину спрятался в тень, но разве это важно? Зримое солнце помогло моим немощным глазам заметить его, увидеть, разглядеть. Теперь, надеюсь, я разыщу его даже в ненастные сумерки.

"Огради мя, Господи, силою Честного и Животворящего Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла! Живый в помощи Вышнего... Господи, мятется и скорбит дух мой. Знаю, что стою на краю, и все равно грешу непрестанно. Презираю, осуждаю переделанных, а сама много ли лучше? Нет во мне ни веры, ни сил, ни мудрости, чтобы помочь тем, кто рядом со мной. Вразуми, настави, укрепи, чтобы хотя бы не быть им в соблазн и погибель..."