Осенняя встреча в Париже (СИ)

Он прошёл к бару и достал штопор. Магией пользоваться не хотелось, так как обычный маггловский способ открытия бутылки давал некоторое время на приведение мыслей в порядок и обдумывание дальнейших действий.

Обычно Гарри не нагружал мозг во время подобных «свиданий», но в случае с Гермионой совсем переть тараном было всё-таки страшновато. Он слишком хорошо помнил её способности. Стоит разозлить — «приголубит» так, мало не покажется. Однако возможная опасность даже возбуждала… Это как хождение по краю, на грани. Абсолютно в стиле Гарри Поттера.

Пока он возился с вином, она опустилась на диван, подогнув под себя одну ногу, и снова перекинула влажные волосы на одно плечо. Эта шикарная, тяжёлая шевелюра, в которую хотелось запустить пальцы, погрузить лицо и вдохнуть аромат… Гермиона всегда чудесно пахла. Даже тогда в палатке, когда они голодные и измученные скрывались от приспешников Тёмного Лорда, во время танца Гарри ощущал её запах: лёгкий, вкусный, нежный, уютный, напоминающий аромат тыквенного пирога…

Картины прошлого не отпускали Гарри ни на минуту, вызывая наплыв нежности и ностальгии. Та невероятно отважная, умная и верная девочка из далёкой юности и эта очаровательная женщина, которой он прямо сейчас протягивал бокал вина, были одним целым. И Гарри сложно было понять и осознать тот калейдоскоп чувств, которые он испытывал в эту минуту, глядя на неё.

— Ну, госпожа сомелье, дайте оценку.

Глаза в глаза. Вдох. Глоток. Они, не моргая, смотрели друг на друга. И в этом столкновении взглядов можно было прочитать больше слов, чем в их письмах другу другу за последние пару лет.

— Волшебно, — тихо произнесла Гермиона, и уголки губ, расплылись в еле заметной улыбке.

Гарри молчал. Но его глаза, по цвету сравнимые разве что с лучом смертельного заклятия, буквально кричали… Этот взгляд раздевал, обнажал, был способен парализовать подобно Василиску. И похоже, подруга прочла его греховные мысли, так как щёки её буквально пылали.

— Мне кажется, ты не до конца распробовала нюансы вкуса, — ухмыльнулся он, продолжая изучать каждую линию этого родного и в то же время немного забытого лица.

— Ты решил меня напоить? — она непроизвольно взмахнула ресницами.

Прямой вопрос. Как раз в стиле Гермионы. Она никогда не любила ходить вокруг да около. Если била, то прямо в лоб. И Гарри понял, что пора идти ва-банк. Играть с этой женщиной в «кошки-мышки» было бессмысленно.

— Ну… если это поможет… — он забрал у неё бокал и вместе со своим поставил на журнальный столик.

— Поможет с чем? — голос подруги скатился в шёпот.

Он чуть подался вперёд и коснулся пальцем её щеки, наслаждаясь бархатистостью её кожи и приближая своё лицо всё ближе и ближе…

— С этим, — выдохнул он ей в рот, перед тем как коснуться губ.

Они были мягкими и податливыми, ещё сохранившими вкус Каберне. Гарри нежно провёл по ним языком, осторожно взял в плен верхнюю… нижнюю, с трудом сдерживаясь чтобы не прикусить… Гермиона словно опешила. Он не получал ответа, но и не чувствовал сопротивления, что уже было хорошим знаком. Прикосновение к ней пьянило похлеще любого, самого дорого вина. Выдержка Гарри закончилась, и через несколько секунд, его ладонь уже переместилась на её спину, прижимая к себе столь желанное тело, а губы…

Губы перешли в наступление, вмиг оголив всю силу его мощного мужского желания. Язык ворвался к ней в рот, заставляя издать стон, подчиниться и, наконец-то, ответить. Он целовал с жаждой измученного в пустыне странника, нашедшего долгожданный оазис в безжизненных песках. И её, не менее страстная отдача, зазвучала в ушах волшебной мелодией, вытеснив из головы все до единой мысли. Жар распространялся по телу, будто вместо крови по венам бежал раскалённый металл.

Гарри рванул её на себя, усадив сверху, и принялся судорожно развязывать пояс халата. Гермиона застонала и зарылась пальцами в его, и без того взлохмаченные волосы, вызывая новые острые ощущения. Наконец, пояс поддался и, распахнув халат, Гарри на секунду замер. Она была прекрасна: точёная, словно древняя статуя с идеальными пропорциями. Ладони автоматически накрыли холмики грудей и слегка сжали их, будто проверяя, что в его руках находится живая Гермиона, что это не плод похотливого воображения… Она слегка отстранилась, глядя прямо в лицо, и он увидел в омуте её потемневших глаз такое же дикое, первобытное желание, которое испытывал сам. Это жаркое пламя пылало в крови обоих и они, пожалуй, не имели ни сил, ни намерения его как-то усмирять. Они отдались в его власть, полностью и бесповоротно…