Осетинские нартские сказания

- Дзуар наших старших въявь предстал перед нами. Все женщины ходили к нему просить его милостей. Я тоже пошла, но только одну меня назвал он нехорошим словом и прогнал от себя.

Пошел Батрадз в лес, нарубил дубовых веток, наделал крепких палок, взял их подмышку, пришел к дому, в котором жил дзуар нартов, и окликнул его:

- Дзуар нартов, покажи мне свое лицо!

Подумал дзуар, что к нему пришли с молитвой, и выглянул из дома. И тут Батрадз выхватил из подмышки палку и ну, лупить дзуара! Со всех ног кинулся тут бежать дзуар нартов. Гонится за ним Батрадз и колотит его. Одна палка сломается, он схватит другую и продолжает колотить дзуара. Невмоготу стало дзуару, еле добежал он до жилища Уациллата и спрятался там, а Батрадз кричит перед жилищем Уациллата:

- Эй, гулящая корова моя забрела к вам! Выгоняйте ее ко мне из вашего двора, или я вас самих так угощу, что не забыть вам вовеки этого тяжелого дня.

Перепугались Уациллата и выгнали прочь дзуара. Бежит он, спасается дальше, а Батрадз не отстает от него и по-прежнему колотит его: сломает об него одну палку и тут же берется за другую. Так добежали они до жилища Сафата.

Удалось дзуару проскочить к ним в дверь. Вышли все Сафата навстречу к Батрадзу и попросили его:

- Прости его, ради нас, Батрадз! Все равно не выжить ему.

- Чтобы я простил его ради таких, как вы, черноухих? Поскорее выгоняйте его, или кровавый дождь пролью я на вас, - закричал Батрадз.

И пришлось Сафата выгнать дзуара из своего дома, иначе никак не могли они поступить. Дальше бежит, торопится дзуар, а гневный Батрадз, не отставая, преследует его, и огромная дубина гуляет по спине дзуара.

Так, высунув язык, еле добрался дзуар до жилища Тутырта, дауага - покровителя и властелина волков. Сам Тутыр вышел к Батрадзу и попросил его:

- Эй, нарт Батрадз, окажи честь заступнику и прости виноватого.

- Никогда не простил бы я его, но теперь сам вижу: лицо у него с горсточку стало. Да и как могу я отказать такому заступнику, как ты! Пусть ему будет прощение ради тебя, Тутыр, - ответил Батрадз и вернулся домой.

Собрание нартов (или кто из нартов самый лучший)

Именитые нарты сидели на собрании своем в резных своих креслах. Совет держали они о судьбе нартского народа. И один из старейших нартов сказал:

- Нарты только до тех пор были настоящими нартами, пока небо не смело греметь над их головой, когда умели они умирать за свой народ, когда каждый умел сдерживать свои страсти. Нарты тогда были настоящими нартами, когда из уст нартского человека выходила одна лишь правда. Наш народ только тогда может называться по-настоящему народом, когда гордо держит он голову и ни перед кем ее не клонит.

И взял тут слово второй старейшина:

- Соседние народы только до тех пор завидовали нартам, слава о нартах только до тех пор разносилась по всему миру, пока воздержаны они были в еде и в ронге меру знали; не предавались обжорству и разгулу, как предаются сейчас, и от чрезмерного пьянства не теряли стыда, не теряли отвагу и разум.

- Только до той поры народ наш может называться нартским народом, пока младшие будут уважать старшего и почет оказывать ему, пока все мы будем прислушиваться к словам друг друга и пока никто из нартов не будет из-за женщины терять свое достоинство и свою совесть, - так сказал третий старейшина.

Вынесли тут к нартским старейшинам три куска сукна - славные сокровища, сохранившиеся от предков. Один из этих кусков взял в руки Урызмаг и сказал:

- Этим сокровищем старейшие нарты награждают того из молодых нартов, кто обладает наибольшей мудростью, отвагой и благородством. Кто из вас решится взять это сокровище?

И вдруг вышел вперед Хамыц и сказал:

- Этот кусок сукна беру я себе.

Зашумели тут все нарты:

- Вот так так, да ведь ты издавна пугаешься даже тени своей и смолоду и до дня старости твоей ни разу не взглянул в глаза человеку, - говорили они ему.

И ответил тут Хамыц:

- Я не буду с вами спорить. Нет во мне таких доблестей, которыми мог бы я похвастаться, но я, нартские старейшины, прошу прощения у вас за нескромность, есть у меня сын Батрадз. Кто сравнится с ним в храбрости и отваге? Ни одного пятна нет на чести его, и никому не позволит он совершить при себе бесчестье.

И никто не возразил на эти слова Хамыца.

Взял тогда Урызмаг второй кусок сукна и сказал:

- Этим сокровищем нартские старейшины оказывают честь тому, кто наиболее воздержан в пище и питье, кто от рождения и до конца жизни своей, как бы тяжело ни сложилась судьба его, со славой и честью пронес имя человека.

- Этот дар тоже беру я, - сказал опять Хамыц.

И снова зашумели все нарты:

- Нет, не по сердцу нам слова твои! Не по сердцу! Кто из нартов не слыхал о твоем обжорстве, Хамыц! Пируя непрерывно всю свою жизнь, ты хоть раз почувствовал ли себя сытым? Ни разу, сидя за столом пиршества, ты не поднял последнего тоста за обилие и первым не встал из-за стола.

- Не своим именем, а именем сына своего Батрадза беру я это сокровище. Кто кроме него так умерен в пище и питье?