Ощути страх

– Понятия не имею, – честно ответила Руби. – И все же – чего ты прибежал в такую рань?

– Я пытаюсь отвертеться от того, чтобы отводить Олив в детский сад, поэтому сказал маме, что мне нужно пораньше уйти из дома, потому что я должен кое-что у тебя одолжить.

– А почему ты просто не сказал, что идешь ко мне, и вместо этого не пошел сидеть в кафе?

– Потому что она наверняка сейчас позвонит, чтобы проверить, не вру ли я.

В этот самый момент телефон зазвонил. Руби взяла трубку.

– Здравствуйте, миссис Кру… да, он здесь. Хорошо, я передам, да, до свидания.

– Передаю тебе, чтобы после школы ты сразу шел домой, Олив хочет, чтобы ты поиграл с ней в классики.

– О небо…

– Ладно, заходи. Мы с миссис Дигби как раз обсуждаем последнее ограбление в многоэтажке.

Клэнси следом за Руби прошел на кухню.

– И в чьей квартире это произошло? – поинтересовался он.

– Здесь сказано, – отозвалась Руби, читая статью в «Эхе», – что там проживают супруги Памела и Фабиан Томпсоны со своим пятнадцатимесячным сыном Найлстоном.

– Найлстон? – переспросил Клэнси, морща нос. – Найлстон? Что это за имя для ребенка?

– Очевидно, их семейное имя, – предположила Руби. «Эхо» относилось к тем газетам, которые давали уйму бесполезной информации, наподобие этой.

– Как бы то ни было, – продолжила она, – Памела Томпсон утверждает, что единственной пропажей, которую удалось установить, был зажим для галстука, принадлежащий ее мужу.

– И как это укладывается в вашу теорию? – продолжал допытываться Клэнси.

– Миссис Дигби считает этого типа потенциальным убийцей, а у меня нет никакой теории, по крайней мере, такой, чтобы можно было выявить подозреваемого. Конечно, все знают, что этот вор умеет лазать по стенам, вскрывать окна и пробираться через узкие отверстия, но ни у кого, похоже, нет никаких догадок насчет того, кем он может быть.

– Опасный человек – вот кто этот тип, – проворчала миссис Дигби, спрыгивая со своего табурета и споласкивая в раковине свою чайную чашку. – Если хотите печенья, то на противне лежит свежевыпеченное, а мне надо возвращаться к своим делам. – Она вышла, оставив ребят одних.

Руби взяла карандаш и выписала предметы, которые были похищены на данный момент.

– Понимаешь – туфли, конечно, вещь ценная. Не сами по себе, а как коллекционный предмет для кого-то, кто интересуется такими фильмами.

– Или для какого-нибудь безумного фаната Марго Бардем, – дополнил Клэнси. – Я имею в виду, может быть, этот тип собирает памятные вещи разных людей.

– Верно отмечено, Клэнс, – похвалила Руби. – Полагаю, это вполне возможно.

– Да, – продолжил Клэнси, загоревшись идеей, – я слышал по радио, что зажим для галстука когда-то принадлежал королю Великобритании.

– Англии, – поправила Руби. – Королей Великобритании обычно называют просто английскими королями.

– Он может быть очень ценным, верно? – сказал Клэнси. – По радио говорили, что на нем выгравированы инициалы. Быть может, этот вор-форточник – фанат английского короля.

Руби улыбнулась – Клэнси действительно показал ей забавную сторону дела.

– Да, он действительно принадлежал королю, и гравировка тоже была. Вот, посмотри, тут даже есть давняя фотография короля с этим зажимом на галстуке.

– А как король Англии мог его потерять – или что там было? – спросил Клэнси. – Каким образом этот зажим вообще попал к продавцу машин из Твинфорда?

– К рекламисту, – поправила Руби.

– Ну, к рекламисту машин, не важно, – отмахнулся Клэнси. – Почему этот зажим не хранится где-нибудь в лондонском Тауэре? – Он взглянул на лицо Руби и добавил: – Ну, или где там короли и их семьи хранят свои вещи?

– Ты задаешь правильные вопросы, друг мой. Думаешь как истинный детектив. – Руби ущипнула Клэнси за щеку.

– Прекрати, Руб.

– Полагаю, можно допустить, что король его отдал, пожертвовал на что-нибудь – короли часто так делают. Но он мог сменить не одни руки, прежде чем попал к мистеру Томпсону. Если мистер Томпсон купил его на аукционе или в каком-нибудь антикварном магазине, то у кого этот зажим побывал до того и почему они решили его продать?

– Быть может, прошлому владельцу нужны были деньги – за такую штуку можно заплатить и несколько тысяч – ну, если они у тебя есть, – прикинул Клэнси. – Я думаю, что этот зажим смотрится очень стильно, но я скорее носил бы его на шляпе, чем на галстуке.

– Что у нас еще? – спросила Руби, ведя тупым концом карандаша по списку. – А, да, сборник поэзии. Это противоречит твоей теории о знаменитых людях, потому что поэт Дж. Дж. Калкин не был знаменитым, а сама книга не настолько ценная, чтобы ее стоило красть, рискуя быть пойманным.

– Или сорваться, или разбиться, – заметил Клэнси, подумав о том, что за книгой пришлось лезть на девятый этаж. – Но, может быть, у вора были сентиментальные мотивы? Я имею в виду, этот сборник может для кого-то что-то значить.

Пару минут они молчали, потом Клэнси произнес:

– Может быть, это был заказ – украсть эти четыре вещи? Я имею в виду, может быть, вор подрядился выкрасть эти предметы, и ему за это предложили хорошие деньги?