Ощути страх

– Да, – подтвердила миссис Дигби. – Ее там попросту не было. Все ахнули, боясь вообразить, что случилось. И когда луч прожектора обежал «Алую Пагоду», то нашарил окровавленную груду перьев и блесток, безжизненное изломанное тело, распростертое среди опилок на арене. От одной мысли об этом хочется плакать. – Миссис Дигби утерла глаза. – У всех на устах был лишь один вопрос – был ли то несчастный случай, или же разбитое сердце подтолкнуло ее к смерти? Мы никогда этого не узнаем. Все, что я могу сказать – что Джорджу Катселю есть о чем рассказать.

– Вы вините в этом его? – спросила Руби.

– Уж наверняка виню. Марго Бардем была дурой, что вышла за него замуж, однако и до нее было много таких дурочек, и после нее тоже. По крайней мере, в конце концов Марго Бардем пришла в разум. – Миссис Дигби посмотрела на Руби. – А вот для бедной Канареечки все закончилось плохо. Ее похоронили на Цирковом кладбище под надгробьем в виде упавшей звезды, однако ее дух не ведает покоя. Она по-прежнему обитает в «Алой Пагоде». – Домоправительница встала и расправила свой смятый фартук. – Вот поэтому я никогда не войду в этот старый театр. А теперь займись чем-нибудь полезным.

Руби вышла из кухни и отправилась искать мать, чтобы объяснить, почему вчера не дождалась поездки в магазин за обувью. До сих пор ей было не до того. Но, как оказалось, Сабину сейчас волновало вовсе не это.

Буря, которую давно обещали газеты, наконец-то разразилась, и с каждым часом делалась все сильнее и яростнее. Ветер мотал деревья во все стороны, дергая их за ветки, словно хулиган, тянущий девочек за волосы на школьном дворе. Судя по прогнозам синоптиков, буря только набирала силу и в ближайшие несколько дней намеревалась продолжать бушевать над Твинфордским побережьем.

Руби нашла мать, только сделав полный круг по дому, – Сабина стояла в кухне перед большим окном и смотрела на улицу.

– Боже, какой невероятно ветреный день, – промолвила она, отпивая глоток травяного чая и свободной рукой обхватывая себя, словно стараясь успокоить. – Откуда на нас свалилась эта буря? – спросила она, обращаясь к серому небу.

– Мам, ее предсказывали уже несколько недель подряд, ты что, не обращала внимания на прогнозы? – Руби всегда поражалась тому, как ее родители ухитряются совершенно не замечать того, что происходит вокруг. То, что было ясно любому прохожему с улицы, совершенно ускользало от внимания Брента и Сабины Редфорт.

– Как ты думаешь, может, занести в дом мебель из патио? – спросила Сабина.

– Да, – согласилась Руби, – если только ты не хочешь увидеть, как она смотрится во дворе миссис Френч в нескольких кварталах отсюда.

Сабина посмотрела на дочь, внезапно встревожившись.

– Ты действительно думаешь, что может дойти до этого?

– Дойдет до чего? – переспросила Руби, делая большой глоток сока.

– До того, что нам придется гоняться за нашей садовой мебелью по всей улице?

– Конечно, я так думаю, а еще, наверное, нужно поставить машину в гараж. Судя по прогнозу, складываются все условия для возникновения торнадо.

– О боже, – вздохнула Сабина, – это нарушит все мои планы на вечер в «Алой Пагоде». Я хотела надеть то воздушное розовое платье.

– Да, оно такое воздушное, что тебя в нем вполне может унести в Канзас. Советую надеть брезентовый плащ.

– О нет, это ужасно нестильно, – возразила Сабина. – Нужно подумать о другом выборе: может быть, надеть платье из тяжелой парчи или плотного бархата.

– Мам, тут скорее нужно думать о непромокаемой одежде и укрепленном бункере.

До Сабины по-прежнему не доходило, но, к счастью, разговор прервался естественным образом, когда в кухню вошел отец Руби.

Брент проследил за взглядом Сабины, который был прикован к двум пластиковым пакетам, – те пытались продраться сквозь неистово раскачивающиеся ветви деревьев.

– Тебя что-то тревожит, дорогая?

– Только то, что мне надеть сегодня вечером, если все-таки случится торнадо?

– Не волнуйся об этом, дорогая, это всего лишь небольшая буря, ничего такого, с чем мы не справились бы. Надевай то, что хочешь.

– Спасибо, милый, ты такой умница! Я воспользуюсь твоим советом и пойду в воздушном платье.

– Хороший выбор, – одобрил Брент, протягивая ей большой конверт из плотной бумаги. – Это только что доставили. Адресовано тебе. – Он поцеловал жену и спустился вниз.

У Сабины был озадаченный вид.

– Я не жду никакой почты.

Она надорвала конверт и вытащила оттуда фотографию, завернутую в папиросную бумагу. Сабина удивленно посмотрела на снимок и неожиданно уселась на стул. На снимке была изображена Руби, и это, несомненно, была работа великой Ады Борленд.

– Но как? – спросила Сабина, глядя на дочь.

– Я позвонила ей, – ответила Руби.

– Но я хочу сказать, твое лицо…

– Немного грима, – призналась Руби.

– Знаешь, Руби Редфорт, ты замечательный ребенок, – произнесла Сабина.

– Мам, есть дети и получше. Ты это знаешь, я это тоже знаю.

– Я знаю только, что у меня теперь есть портрет моей прекрасной дочери, сделанный великой Адой Борленд, и ни одна другая мать из всех, кого я знаю, не может этим похвастаться – так что пусть думают, что у них дети получше.