Ошибка разбойника (СИ)

Кабальеро подошёл к кровати, негромко поздоровался и осведомился о самочувствие сеньора де Гарсиа. Старик перевёл на него взгляд, слабо улыбнулся, так что стали заметнее морщины вокруг глаз, и прошептал:

— Пока чувствую… уже неплохо, — сеньор слыл в городе остряком. Взволнованный дон Фелис подошёл к отцу, а тот, забыв о визитёре, обратился к сыну: — Фелис, оставляю тебе дела в полном порядке. Можешь позволить себе жениться не на приданом.

— Отец, ты погуляешь ещё на моей свадьбе.

— Нагулялся уже, с душой и со вкусом. Жаль, мало с матерью твоей прожил, а ты не тяни. Помни, главное — доброе имя, и чтобы была тебе по душе, — дон Фелис опустился на колени рядом с отцовской кроватью и взял старика за руку, а тот вновь обратился к сеньору дель Соль: — Благодарю за визит.

Дона Стефано как будто дёрнуло:

— Я проезжал недавно через Хетафе. Считаю своим долгом передать почтение от идальго Алонсо Рамиреса, лейтенанта в отставке.

— Рамирес… воистину человек чести, — лицо умирающего озарилось слабой улыбкой. — Жаль, оспа немилосердна…

— Увы, супруга и сын идальго умерли во время эпидемии.

Кабальеро решил воздержаться от упоминания дочери пожилого дворянина, опасаясь, что дон Карлос посоветует сыну с ней познакомиться. Поклонившись, дон Стефано вышел из комнаты, бросив взгляд на дона Фелиса, едва ли слышавшего разговор и заметившего уход гостя.

Выйдя из дома де Гарсиа, дон Стефано с некоторой грустью подумал о том, что стало бы, если бы и его отец мог перед смертью напутствовать сына: «Наши дела в полном порядке». Не было бы нужды заниматься каперством, тем паче пиратством, выгрызать своё будущее разбоем, добиваться должности на королевской службе… Но случилось то, что случилось, и сейчас сеньор дель Соль оказался гораздо богаче, чем будь его состояние обеспечено лишь отцовским наследством. Стоит ли сожалеть?

Следующей целью кабальеро на сегодняшний день стало казначейство, где сеньор Мендес без долгих слов предложил дону Стефано сесть за стол, заваленный документами. Кабальеро стал листать сначала неторопливо, затем увлёкся, делая пометки на отдельном листке. Сметы, отчёты, переписка о финансировании захватили дона Стефано сильнее, чем любовный роман легкомысленную девицу. Опытный глаз кабальеро видел, как сильно завышены цены на материалы, как ловко обвели вокруг пальца подрядчиков, срезав положенную им оплату, а если проверить качество работ, наверняка выяснится дополнительная экономия. Средства, выделенные из сегильской и королевской казны, значительно превышали потребности, и, разумеется, разница шла влиятельным людям. Невозможно было за один раз сделать точный подсчёт, но кабальеро оценил: годы разбоя принесли ему меньше выгоды, чем одно такое строительство пополнило карман его светлости. Спустя два часа дону Стефано пришлось оторваться от документов.

— Простите, сеньор, я должен подготовиться к завтрашнему визиту следователя инквизиции, — почтительно обратился к нему казначей.

— Что за вздор? Причём здесь святой суд? — искренне возмущённый кабальеро недоверчиво покосился на сеньора Мендеса.

— Не могу знать, но человеку при такой должности не отказывают.

— Возмутительно!

— Вы возмущаетесь действиями инквизиции?

— Я… то есть нет! Разумеется, если дон Себастьян де Суэда считает необходимым… — дон Стефано от неожиданности не мог связно изъясняться и, ещё раз сердито посмотрев на казначея, бросил на стол бумагу, которую изучал.

***

Сеньор Мендес проводил посетителя совсем не дружелюбным взглядом. Интерес к его делам дона Стефано не удивил казначея, отлично знавшего о расчётливости кабальеро и его близости к герцогу. Желание дона Стефано занять должность на королевской службе было очевидно, хотя казначей не догадывался, какое место он присматривает.

Пригладив волосы, сеньор стал собирать бумаги и раскладывать их по порядку. Он был нечист на руку, но честный человек на его должности не удержался бы — губернатор намеренно попустительствовал воровству городских чиновников, чтобы вольготнее присваивать крупные суммы. По сравнению с неуказанными доходами его светлости, казначей и его подчинённые подбирали лишь крохи. Думая о странном интересе нового следователя к никак не относившимся к компетенции святого суда хозяйственным операциям, казначей поймал себя на мысли: он очень хотел бы, чтоб инквизиция, рябой кобель или сам чёрт, как следует потрясли бы бессовестных казнокрадов, прикрывавших роскошью и благородным происхождением воровство, которого постыдился бы даже лавочник или приказчик.