Осиное гнездо

Наконец, испанцы уехали. Но не очень далеко. Они обосновались в Апше, на территории бывшей молочной фермы, где последние годы, после развала коммунистической империи и падения колхозного крепостного строя, хозяйничал Халусука, пытаясь создать некое подобие подсобного хозяйства. Но ему удалось завести только одну лошадку и одну коровенку, а на больше, некогда могущественного председателя, просто не хватило. Теперь эту территорию за смехотворную цену приобрели испанцы через подставное лицо и развернули на ней грандиозную лесопилку, огородив территорию, по советскому образцу, высоким забором, увенчав его одной ниткой колючий проволоки.

Никто из обитателей Апши не знал, что здесь творится, сколько долларов перемалывается, какие несметные богатства уплывают за рубеж через эту маленькую, скрытую от посторонних глаз территорию, где некогда паслись коровы и катались мальчишки на велосипедах.

Дмитрий Алексеевич получил солидную взятку, как первоначальный взнос и по договоренности определенная сумма ему полагалась помесячно. Испанцы оказались довольно щедрыми и сговорчивыми. Они были лучше шведа Йоргансона. К тому же Джульетта… Она стоила больше трех миллионов долларов, которые Дмитрий Алексеевич успел накопить к этому времени. Хулио увез ее в Испанию, сказочную страну и хоть она оставила свой домашний телефон, но выйти на связь не удавалось. Она не брала трубку, да и никто не брал трубку. Возможно, его просто надули. Красивая испанка, ко всему прочему обладала некой невидимой силой, способной взбудоражить психику мужчины, подчинить его себе, управлять им, вести по неведомому ранее пути. Если представить себе, что Джульетта не женщина как таковая, а сплошной кусок магнита, прячущися под смуглой кожей, а мужчина это всего-навсего мешок железных опилок, то Дмитрий Алексеевич вдруг превратился в эти железные опилки и очень боялся прилипнуть к коленке красавицы. Но было что-то сильнее боязни: магнит действовал на расстоянии.

«Все брошу и уеду в Испанию, в эту сказочную страну, вооружусь пиштолетом и охотничьим ножом, дабы отражать всех претендентов на руку Джульетты, которые будут считаться моими соперниками, — думал Дискалюк, усиленно выковыривая мясо шашлыка, застрявшее между потемневших зубов. — Марунька поплачет немного и забудет обо мне. Я оставлю ей пятьсот тысяч долларов на содержание. А если будет ерепениться, приглашу в лес на охоту и пристрелю как дикую козу».

Два обильных источника, откуда поступали средства, как из рога изобилия, были сосредоточены в двух местах — в Кобелецкой Поляне, где хозяйничал швед Йоргансон, а в Апше — испанец Хулио де Варгас.

Доход от этих двух точек был колоссальный. Дискалюк не знал, куда девать деньги. Даже то, что он отдавал Устичко, главе области, почти двадцать процентов ежемесячно, а на счет Павла Лазаренко в «Градобанк» переводил тридцать, не сказывалось на его перспективе стать миллиардером.

В солидном, бетонированном колодце, что размещался под кроватью в спальне, уже накопилось три с половиной миллиона долларов. Это чистая прибыль, после всех налогов, которые он добросовестно платил не только Устичко в Ужгород, но и Лазаренко, Жардицкому, а впоследствии и администрации главы государства.

Нам, нищим, кто всю жизнь тяжко трудится, чтобы заработать на кусок хлеба, кто борется не только с нищетой, но и с недугами, телесными и душевными, может показаться, что эти миллионы долларов в загашнике и составляет земное счастье, которое нам и во сне не снилось.

Но Дмитрий Алексеевич не считал себя таковым. Такая масса денег, в которой не было особой необходимости, приносила ему, как это ни странно, одно беспокойство, перерастающее в страх. А вдруг придут убийцы глубокой ночью, достанут ножи с алмазными наконечниками, бесшумно вырежут стекла на окнах, проберутся в спальню, приставят нож к горлу и скажут: жизнь, или кошелек? И что тогда? Во всех случаях жизнь дороже. Придется отодвигать диван-кровать, скатывать ковер в рулон и лезвием ножа откупоривать несколько паркетин, чтоб показать тайник. Жалко не самих денег, как таковых, жалко то, что такие низкие люди так просто, практически ничем не рискуя, овладеют чужим добром.

Эти проклятые мысли лезли в его лысую голову, с веночком седых волос всякий раз, как только он опускал ее на белоснежную подушку. Марунька уже давно спала на другой кровати, подложив ладошку под щеку, и мирно посапывала.