Осиное гнездо

— Сейчас, после завтрака, вы закажите себе билет на самолет до Львова, оттуда возьмете такси, чтоб успеть на похороны. Ведите себя достойно, как подобает мужу. Вы же не просто случайный человек, какой-нибудь алкаш, вы — руководитель района, гарант нравственности. На вас смотрят не только люди вашего возраста, но и молодежь, им тоже создавать семьи в будущем. Я уезжаю в Москву, побуду недельки две с родителями. Если я не вернусь, не ищите меня. Но я обещаю вернуться и тут же отправлюсь в Испанию. Что касается наших отношений, то…

— Что? что «то»?

— Я не разведена с Андреем Федоровичем.

— Я это устрою, нужно только ваше согласие.

— Мое согласие будет, вернее, оно уже есть. На развод я согласна. Но вступить с вами в брак я смогу лишь через год, в крайнем случае, через полгода. Раньше никак нельзя. Нас окружают люди и не считаться с их мнением просто глупо.

— Да какие это люди?

— Такие же, как и мы. Может, даже честнее нас с вами.

— Почему?

— Они не воруют, живут честным трудом, в отличие от нас… но не будем сейчас углубляться в эту тему. Давайте действовать.

Дискалюк спустился на первый этаж, тут же достал два билета по паспортам на самолеты с двухчасовым интервалом вылета из Киевского аэропорта. Первой отправлялась Ася, и он поехал провожать ее.

— Я виноват во многом и обещаю исправиться, — говорил он по пути в аэропорт, — только я должен знать, я должен надеяться, что вы не оставите меня.

— Да теперь любая баба за вас пойдет замуж, чего вам волноваться. Может, так случится, что через месяц — другой и позабудете меня.

— Такое не может случиться.

— Откуда вы знаете? Человек сам себя не знает.

— Я себя знаю. Оставьте мне ваш московский адрес.

— Зачем?

— Я буду писать вам письма.

— Не стоит. Я сама вернусь.

До отлета оставалось сорок минут. Ася поцеловала в щеку своего будущего мужа и ушла на регистрацию пассажиров в регистрационный зал, а Дмитрий Алексеевич стал дожидаться своего рейса на Львов.

Теперь он с легкой душой отправлялся на похороны жены, которая поступила так разумно и вовремя, избавила от лишних хлопот, связанных с бракоразводным процессом.

50

Дискалюк с дипломом доктора наук в области лесного хозяйства был на вершине удовлетворенного самолюбия и от избытка обуревающих его мыслей не знал, что делать. Он только что проводил Асю на самолет, самолет с ней поднялся в воздух, увез ее далеко, но это только на время. Похоже, это уже его Ася и куда бы она ни улетела, она непременно к нему вернется. Ничто и никто не сможет заставить ее изменить решение. Ведь у него есть магнит, а Ася, как и всякая женщина состоит из мельчайших железных опилок. Стоит только приблизиться магниту, и опилки сами липнут, не отдерешь.

«Скорее бы все кончилось, — думал он, сидя в буфете и уплетая бутерброд с ветчиной. — Я должен успеть на похороны, отдать последний долг, хоть мое сердце и принадлежит уже другой. Люди с их нравами еще обвинить могут в черствости, в бездушии, нехорошо это. Я, пожалуй, не отпущу Асю в Испанию… как я один останусь? Только с Раей надо договориться».

Вскоре объявили посадку на самолет и вдруг он, пройдя все проверки, подумал: а вдруг что? Ведь так много самолетов разбивается, просто ужас. «Нет, этого не может быть. Со мной не должно этого случиться. Мои миллионы и Ася… кому это достанется, нет, нет, и еще раз нет».

Самолет благополучно поднялся в воздух, и постепенно набирая высоту, взял курс на запад. В салоне было тихо и как-то торжественно, как на похоронах. И террорист, слава Богу, не появлялся, но над Львовом внизу были довольно плотные слои облаков. Засветилось табло «Пристегните ремни» и самолет начал снижаться, правда, еще задолго до подлета к месту приземления. Солнце на чистом как слеза небе, клонилось к горизонту, а потом, когда самолет приблизился к земле, стало темно. Дмитрий Алексеевич сидел у иллюминатора со страхом всматривался, чтобы увидеть землю, но ничего не было видно. Более того, самолет делал круги, и как казалось, то взлетал ввысь, то опускался ниже, словно проваливался в воздушные ямы, но не садился.

Дискалюк вызвал борт — проводницу, чтобы спросить ее, в чем дело, но она только сказала: не волнуйтесь, господа. Плохая видимость в районе посадочной полосы, экипаж проявляет максимум осторожности.

Но Дмитрий Алексеевич заметил, что сама борт — проводница волнуется, значит она не все говорит, да и не положено ей, она и так уж сказала лишнее.

«Это все, конец, о Господи Боже! Неужели Марунька к себе зовет. Марунька, ты что? Ну, прости меня грешного. Я и сам не знаю, как так получилось. Предал я тебя, предал. Но сделать что-то, поступить иначе я был не в силах. Была бы ты на моем месте, ты поступила бы точно так же, не правда ли? — Нет, Митрику, — шепнул внутренний голос, я бы так никада с тобой не поступила, клянусь тебе. — Во Имя Отца и Сына, — шептал Дмитрий Алексеевич. Это было все, что он помнил с детства, когда каждое утро молился. — Неужели все так должно кончится?»