Осиное гнездо

Дрожащий рукой начальник милиции открыл массивную дверь и строевым шагом приблизился к креслу Дискалюка. Путь от порога до кресла показался трудным и нескончаемо длинным. Юрий Андреевич был в гражданском костюме, но все равно держался как солдат — грудь колесом, шаг строевой, голова высоко задрана вверх, ладони по швам, немигающий взгляд, напряженный слух и готовность в любую секунду произнести: так точно, слушаюсь, ваш бродь. И сейчас он приложил руку к виску, как только открыл дверь и опустил ее только тогда, когда Дискалюк иронически улыбаясь, сказал:

— К пустой голове руку не прикладывают. Я служил в армии: знаю. Садись, докладывай, как у тебя дела. Что-то много бездельников у тебя развелось. В стране этих мильтонов пятьсот тысяч, в то время, как солдат в армии только триста, где логика, а?

— Не могу знать, Дмитрий Алексеевич, не могу знать; я маленький человек, у меня всего лишь район. Надо было бы к начальнику, министру МВД обратиться с подобным вопросом, это в его компетенции, но никак не в моей. Повторяю: я человек маленький.

— Да садись ты, чего стоишь, как перед генералом милицейским?

— Вы и есть мой генерал. Если бы не ваше согласие при утверждении моей кандидатуры, я бы сейчас не стоял перед вами в этой должности.

— Но это тебе стоило десять тысяч баксов, всего лишь, а сколько туда отдал?

— В Ужгород?

— А куда же еще?

— Сорок тышш, Дмитрий Алексеевич, сорок тышш, — трагически произнес Ватраленко.

— Ого, цена довольно кусачая. И где же ты взял такую сумму? — задал прямой вопрос Дискалюк и уставился на Ватрленко рыбьими немигающими глазами.

— Родители помогли. Пришлось их заставить вытрясти свои кошельки. Корову продали, свинью… курей… да и сами у соседей назанимали, все село помогало.

— Врешь ты все. За все хозяйство твоих родителей вместе с потрохами, можно от силы пять тысяч выручить, но никак не пятьдесят. Ну, в селе можно тысчонку собрать, но никак не пятьдесят тысяч. Это все народные денежки, а также деньги налогоплательщиков. Зря я с тебя только десятку взял, надо было еще столько же. Ты ушлый парень, я знаю. Как уж ползешь, извиваешься, но если уцепишься, оторваться не сможешь. Смотри мне, не слишком набивай карманы — лопнуть могут.

— Я, Дмитрий Алексеевич, человек маленький и скромный…

— Мы тебя, маленького и скромного, будем рекомендовать на высокую общественную должность — председателем бюджетной комиссии, — сказал Дискалюк, как бы не слыша, что говорит Ватраленко, как кот не слышит, как у него в зубах пищит, пойманная мышь. — Сейчас много умников и горлопанов развелось, а там нужен надежный человек, можно сказать свой человек. Надеюсь, ты меня понимаешь. Я когда давал согласие на твое назначение, как раз думал о том, что ты можешь быть преданным и в то же время со всей строгостью следить за тем, чтоб деньги из бюджета налево не уходили. А то этот Павлюк… он слишком мягкотелый, не знаю, как он столько лет в кресле начальника милиции продержался.

— Я… я … продержусь еще дольше, вот увидите, уважаемый Дмитрий Алексеевич. Только вы меня не увольняйте в связи с высоким назначением на общественный пост.

— Не переживай, ты останешься в милицейском кресле, а высокую должность будешь занимать на общественных началах, как при коммунистах.

— Тогда я благодарю вас и постараюсь не поколебать ваше доверие ко мне, оправдать его, вернее оправдывать его на каждом шагу моем, каждый день, каждый час. Вот те крест, как говорит мой отец. Я и своему предшественнику долгое время был предан, хотя многое в нем мне не нравилось и не могло нравиться…

— А давно ты стал доносить на него?

— Как только начали вместе работать. Но, сперва, очень осторожно, намеками, полунамеками, как бы невзначай, приводя высказывания других особ о моем начальнике и только потом уж, когда начали кивать головами в знак одобрения моей полезной информации, тогда я усилил поток информации. Только в последнее время Иван Васильевич стал догадываться и коситься на меня, но уже было поздно. Параллельно с его информацией об обстановке в районе и я давал свою информацию, и этой моей информации больше верили. И только тогда он понял, что находится в положении английской королевы, но заявление подавать не собирался, от дел постепенно отошел и водочку потягивал, видимо от переживания. Мне оставалось только ждать, что я и делал, — я ждал.

— И дождался.

— Так точно: с Божьей и вашей помощью.

— Прекрасно. А теперь скажи, зачем ко мне пришел.

— Да так, одно дельце тут всплыло случайно. Поддержка нужна…

Дискалюк выдвинул ящик стола, встал с кресла и пошел к входной двери секретарской, чтоб убедиться, что там никого нет. В это время Ватраленко вынул пузатый конверт из внутреннего кармана пиджака, который заметно оттопыривал, это еще Леся заметила в приемной, поднес к губам, поцеловал и нежно как мать маленького ребенка, опустил в открытый ящик, не задвигая его. Дискалюк вернулся и небрежно спросил:

— Сколько там?

— Десять зеленых.

— Десять тысяч?

— Так точно.

— Ну, это уже что-то. Докладывай, давай.