Осиное гнездо

Она закинула корчагу на горб и зашаталась. Собаки рвали цепи во всей округе. Их чуткий нюх реагировал на малейшее движение, происходившее в радиусе километра, а то и больше. Стоило одной цепной собаке тявкнуть, ее тут же начинали поддерживать остальные. Трудно было разобрать, на кого собака тявкает: то ли двуногое животное бродит где-то рядом, то ли четвероногое, бездомное, не на привязи.

— Ну, слава Богу, — сказала Мария, запирая двери своего дома. — Никаких следов не должно остаться. Надо все это добро перелить, корчагу наполнить водой и вернуть на место, а погреб закрыть на тот же висячий, массивный замок. Хозяин не догадается, пока не попробует. И то может подумать, что пробка в корчаге была пригнана неплотно, водка выветрилась, вино в бочонке прокисло и превратилось в болото, а кто виноват? хозяин виноват: недосмотрел.

Мария сделала все четко и аккуратно. Только на этот раз Бог наказал ее. Во время дикого беспробудного запоя почти каждый вечер мальчишки, выстраиваясь в очередь, топтали ее пьяную, но по-прежнему горячую, страстную и в результате этой коллективной любви появились признаки будущего коллективного ребенка, а он был лишним ртом в доме где, кроме распутства, ну решительно ничего не было. Но дело не только в этом. Мальчики отвернулись от нее, — кто станет смотреть на пузатую бабу, у которой уже не все зубы на месте?

Мальчики знали, что каждый из них как бы стал отцом, но никто не верил, что это именно его ребенок. Вдобавок ко всему этому восстали родители.

— Хватит развращать наших детей! Раньше проституток закидывали камнями, а теперь ты творишь безобразия и даже не краснеешь, — корила ее мать Иванка, крепкого семнадцатилетнего парня. — Не для тебя, сука, я растила единственного сына, погань ты эдакая. Да тебе головню туда засунуть надо и тогда ты успокоишься. Раньше такого не было. Я когда была девушкой, я даже не слышала о таких проститутках как ты. Мы жили бедно но скромно. И я родила ребенка, но от мужа, а не от кобеля первого встречного — поперечного. Кто из твоих волчат знает своего отца, скажи? выдра гнилозубая.

— Вот тебе, — задирая юбку и сверкая голым задом, отбивалась Мария, — хочешь, полижи языком. Твой Ваня — импотент, он ничего не может, он только слюнявит. Спасибо сказала бы, что он у меня курс общения с прекрасным полом проходит. Да он даже и не выпьет как следует. И не мужик он вообще, а так, сопля. Хошь — сама проверь.

Мария обычно рвалась в рукопашный бой, но, когда другие матери подключались и дружно заступались за своих развращаемых чад, она, согнув голову и прижав хвост, уходила, закрывала дв ерь на цыпочку изнутри, раскидывала своих волчат, свернувшихся в клубочек, замертво падала на кровать и ревела, как ранена волчица в берлоге. Это был прекрасный момент очищения, но очищения не наступало, не хватало прозрения: Бог решил наказать ее и лишил ее разума. Никто не знает, кроме Господа Бога, почему так происходит. Умные люди выдвинули версию, что каждому человеку в момент его рождения определена судьба. Эта судьба в виде крохотной ячейки, которая хранится в иных мирах. Это как бы код его судьбы. В этой маленькой кладовой — вся твоя будущая жизнь, везение, невезение, нищета и богатство, душевные муки или невиданная радость жизни. Там твои года, их количество, там твоя легкая или мучительная смерть, ибо никто не знает как мучительно умирать, как обреченный на смерть, просит Бога ускорить этот час, чтобы избавиться от бесполезных мук. В этом миниатюрном ящичке судьбы, который рассекретить невозможно, ответ на вечную загадку, почему совершенно никчемный человек вдруг становится сказочно богатым и счастливым, а порядочный, образованный, необыкновенно талантливый всю жизнь вынужден влачить жалкое существование и ничто ему помочь не может.

Возможно, и Мария в прошлой жизни была скупой и злой королевой, которая соблазняла, а соблазнив, казнила мужчин. В той жизни ее не наказывали, — пусть человек обнажит все свои нехорошие инстинкты. В эту версию можно было бы легко поверить, если не миллиарды двуногих существ на земном шаре, где каждое существо не больше пылинки, и каждый со своей судьбой, так непохожей на судьбу другого человека.

Хоронили Аксинью в жаркие дни июля. Впервые, после долгих лет отсутствия собрались дети, но не все. Никто слез не лил. Мария пыталась выть, но ничего из этого не вышло.

Обычно в сельской местности все соседи, и мал и велик, приходят провожать в последний путь, а тут пришли не все: был жаркий день, работы много. Те, кто остались страдать и радоваться дальше, не думали, что придет и их черед. Либо покойная раба Божия Аксинья так насолила всем окружающим.

Есть мудрые строки, что живут тысячелетиями в силу мудрости своей — простите и проститься вам. Жалко, что батюшка, справляя отходную, не произнес эти слова.