Оскол(СИ)

Амбал попятился на выход и, уперевшись в дверную коробку, звенел баллонами до тех пор, пока капитан не проорал, сотрясая бетонные своды:

- Па-а-шел вон отсюда!!!

Огнеметчик испарился, а злой вепрь Мальцев, рыча, понесся в дальний угол. Там он отодвинул противоипритного человека, за которым обнаружилась потайная дверь.

Первые сто метров шли по ровному бетону подземелья. Дальше бетон начал трескаться, потом дробиться в мелкое крошево и скоро дорожка превратилась в жидкое, противно хлюпающее месиво. Каким-то образом вода попала в коллектор, и теперь илистая грязь марала дно. Из кладки торчали арматурные стержни, и большого труда стоило увернуться от этих растопыренных железных пальцев.

Пройдя метров пятьсот, мы очутились на пятачке. Нас ждали. Недавний огнеметчик, его напарник, и третий - огромный дядька, как Илья Муромец у Васнецова - с многочисленными мелкими шрамами на лице.

Три богатыря были невидимо скованы той общностью, которая делает похожими друг на друга совсем не родных, но делающих одно на всех трудное и опасное дело. Что это за дело можно было только догадываться, но полтора пуда горючей смеси за спиной автоматически переводило их в категорию "награжден посмертно". Пуля, осколок или какой другой горячий кусок металла, попавший в баллон с керосином, превращают человека за две минуты в сгорающий факел. И хоронить уже некого. Даже кости через эти две минуты адского пламени сыпались в прах.

Седой лейтенант химслужбы, с которым я не так давно лежал в госпитале на Суворовском, поминал Господин Великий Новгород и подвалы его древних зданий. "Немецкий "Фламен" дальше бьет, - хрипел накачанный марафетовой дурью седой. - Я фрицев в будку струями загнал и пожег всех. А тот сбоку зашел. Я раньше выстрелил. Только пламя короткое, а немец на сто шагов бьет". Иногда химик ругался: "В баллон парашу всякую пихают, сопло забивается. Шланг рвется - и на десять метров одни головешки". Когда наркоз уходил, лейтенант молчал, потому что боль - это строгая невеста и требует внимание только к себе одной. Бинты и марля - ее фата, а руки в прозекторских перчатках крепко держат избранника, прежде чем отпустить на волю. Какие двери выведут из белого лазаретного мира? Куда приведут они? Может, смерть укроет утренним легким платком? Или судьба в фартуке мастерового выпилит тебе деревянный протез. Но может и повезти. Каменный Арес вытащит личное дело с черной звездой и, листая шнурованную бумагу, задумчиво мотнет головой: нет, брат, еще послужи. А потом бахнет папкой и выдаст плацкарту в окопы близ какого-нибудь волховского болота или пропуск на параход в Невскую Дубровку*.

Уделом этих троих были питерские катакомбы.

Еще в октябре, в тяжелые дни начала осады, Город наполнили слухи. Детали и мелочи разнились, конечно, зато на выходе этого бурлящего слухами котла было вот что: город и флот в случае прорыва немцев будут взрывать. Тогда я и узнал про "Плутон". Команда состояла из людей, обученных подрывному делу, боевым действиям в подземных коммуникациях, гидротехнике и еще сотне вещей. Подземников сразу же "искупали в чернилах" - обштамповали грифами, из которых самый детский был "совсекретно".

Для чего здесь нужны огнеметы?.. И, вообще, чем они сейчас занимаются, если немцы дошли до рабочих окраин и там зазимовали?

Место, конечно, к романтическим размышлениям не располагает. Пробыл я здесь недолго, а пиявки страха угнездились не только под коленями, но и стыдно сказать в каком месте.

Было в этом страхе что-то от вероятного риска для жизни, немного от неизвестности и очень много от того, еще детского страха, который прячется на чердаках и под лестницами, мягко скрипит досками на потолке и только дожидается момента, когда высунешь ногу из-под одеяла...

Где-то рядом Мальцев сыпал проклятьями в сторону "плутоновского" командира.

- Горииванов, где конденсаторы? - доносилось через перебранку его возмущение. - Ты на меня не спихивай, ити его мать! Все снаряжение и карты обеспечивает твоя бригада!

Долго они еще спорили, а потом порезанный шрамами майор Горииванов, подозвал меня:

- Ты здесь поосторожней. Где скажу "беги" или "стой" - исполняй сразу. Иначе амба. Мальцева тоже слушай, его подопечные еще хуже моих будут.

Что он бормочет, какие подопечные? Не, надо чесать подальше отсюда. На воздух, к свету, к людям.

- Товарищ майор, тогда мы лучше поверху пойдем, как-то привычней будет.

- Не успеете. А что будет за опоздание - сам знаешь.

- Да не знаю я! И вообще...

- Старлей, ты пакет вскрыл?

- Да это не мой пакет!

- Отставить!.. Так что, ты давай. Действуй. А я тебя коротким путем доставлю на место.

Майор двигал своим заштопанным, как на обложке романа писателя-мракобеса М. Шелли, лицом и подумалось: с чего у Горииванова и у "гопника" морды кривые? Майор порезан, сявка пожжен. И что интересно: оба знакомы, как говорится, до боли.

* Невская Дубровка - плацдарм на левом берегу Невы, где шли ожесточенные бои до осени 1942г.