Оскол(СИ)

Петя опустил плечи.

- Ничего не дали, только из школы выгнали.

- Стало быть, невиновен оказался?

- Ну да.

- А чего тогда вы, сволочи, на советского гражданина поклеп возвели?

- Да какой он советский, товарищ старший лейтенант! Самодержавный офицер, а туда же, в госучреждение!

Эх, Петя! Принципиальный ты и честный, как лозунг, но шибко бдительный. При умелом раскладе, сделает тебя комиссар своим "недрёманным оком". Так что придется слегка утихомирить активиста.

- По-твоему, Рузайкин, все бывшие офицеры враги народа?

- Ну да, а как еще?

- Кто тебе это внушил?

Петя хлопал белыми ресницами.

- Я... мне... осмыслил в плане Гражданской войны и сделал выводы.

- Кто еще из твоих дружков так думает? Отвечай! Есть еще такие?

- Д-да.

- Т-а-а-к. Значит, целая организация. Молодец. Ты винтовку отдай пока ефрейтору.

- Мою?

- Твою-твою.

- З-зачем?

- З-затем, что ты, боец Красной Армии, распространяешь клеветнические слухи в адрес военного и партийного руководства эсэсэсэр.

Бедняга дернулся и начал сереть. Волжский румянец уступил место синеватой бледности и вдобавок Петя стал меньше ростом.

- Я не клеветничествую, товарищ командир... Нас так учили...

- Чему тебя учили, Рузайкин? Тебя учили, что комфронта Говоров предатель рабочего класса? Он ведь не прапорщик, а целый подпоручик. Да еще у Колчака служил! По-твоему, товарищ Жданов тоже враг народа? Дворянин! А писателя-орденоносца Толстого, куда прикажешь девать?! Он, вообще, граф!

- Товарищ командир... Я не знал! Я не думал...

- Чего ты не знал?! Прочитай в любой книжке, там все написано. Или ты что думаешь? Прокукарекал, а там хоть крыша гори?!

- Андрей Антонович, я... без всякой мысли! Честное комсомольское!

- То, что у тебя мыслей нет - не спорю. Я двадцать семь лет живу, но таких дураков не видел. А вот, кто хочет вбить их в твою глупую башку, да еще т а к и е мысли, я выясню, будь уверен! Сегодня к 21-00 подробный рапорт на стол! Что, где и почему.

Обернувшись, я рыкнул на Лиходея:

- Где ведро с водой?!

Тут же дзинькнула стальная дужка.

- Вот!

- Молодец. Вызови машину, жителей собери где-нибудь, и поставь к ним этого разоблачителя. Ну и... штык ему отдай, что ли.

Ефрейтор кивнул, а я подхватил ведро и выплеснул воду на измызганную "фрау" Мандрусеву:

- Умойся, смотреть на тебя противно.

Фронт под линией фронта

Бог весть, когда еще случай выпадет, поэтому я достал бритву и рядом с бабами, полоскающими белье в соседнем дворе, стал водить трофейным "Золингеном" по щеке, косясь в зеркало.

Зеркало, видимо, из квартиры эвакуированных, было тяжелое, в золоченой раме с резными лепестками и с претензией на старинность. Я даже стушевался как-то - моя физиономия не вязалась с резнолепестковым великолепием. В таком зеркале нужно расчесывать благородные бакенбарды, а не снимать щетину и подбривать виски "полубокса". Ну да ладно. Графов у меня в роду не было, разве что какой-нибудь татарский мурза времен Орды - загораю быстро, лицо за пару дней делается совсем черным, а волосы светлые и глаза синие. В общем, гибрид какой-то. Правда, внешности своей значения особого я не придавал, разве что руки длинные. Гимнастерку с такими руками намучаешься отыскивать. Большой размер и рост еще ничего - можно подобрать, а рукава непременно короткие.

Побрившись, я предался отдыху в актовом зале ЖАКТа, созерцая копию картины товарища Розанова "Похороны жертв Октября".

Славно-то как. Даже мухи зудят убаюкивающе тихо. Пивка б "мартовского" или "темно-бархатного" да задрыхнуть часа на два, а то с этим уплотнением рабочего дня без очереди в лазарете окажешься. Это в январе лафа была: лежи себе на тюфяке да оставшиеся калории считай. Фунт хлеба - не ситного, а дикая смесь отрубей, макухи, лошадиного овса и сдобренной целлюлозой муки - позволял еле шевелить ногами. Вот мы и шевелили тогда до ближайшего строения с печью. Такой вот ночной дозор - сплошное нарушение. Нельзя было оставлять улицы без патрулирования. А угрожать людям оружием, как сейчас? А мордой в дерьмо Мандрусеву? Ничего нельзя. Даже то, что мы здесь около Владимирской площади - нарушение. Это полоса обороны флота...

Только не переступи я "нельзя", эта немецкая гадина могла бы пройти через фильтр контрразведки. Лунин правильную байку рассказал про деда. Когда в марте чистили город, Агафонов заловил одного типчика. Тоже оказался фрукт: держал на антресолях списки коммунистов и комсомольцев. А в штабе местной обороны самым активным активистом считался.

Ладно, пора идти. Надо отдать рапорт комиссару Теплову и получить законные часы на "сон и отдых".

Успел я как раз: за ближним к месту происшествия углом лоб в лоб столкнулся с нашим комиссаром.

- Где охрана места происшествия?! - набросилось начальство.

Сейчас будет есть с кашей! Однако против ожидания Теплов начал сопеть, топтаться на месте и, вообще, дал слабину, по которой стало ясно, что каша будет на второе. А на первое, видно, будет еще какая-то дрянь вроде охраны завалов.

- Ну, товарищ комиссар, люди вторые сутки без сна.