Осколки небес

Словно это все объясняло.

* * *

Цыпленок в духовке угорел, иссох и скончался повторно.

— Стоило посолить, — пробормотал Андрей, вываливая его на тарелку. — Или хотя бы вырезать остатки внутренностей. Ладно, — встряхнулся. — В ляжках кишок нет, поэтому будем грызть ляжки.

С душераздирающим хрустом одна голень отделилась от костлявой тушки.

— На, погрызи, — Андрей поставил на стол у окна тарелку, шлепнул на нее выкорчеванную с корнем ногу.

Ангел отвлекся от созерцания бурана, в котором медленно порхали пенопластовые снежинки, и недоверчиво уставился на предложенное угощение. Видимо, почерневшая косточка, торчащая из обгоревшего мяса, не вызвала восторга.

— Я не голоден, — наконец изрек он.

Бездна такта!

Андрей подумал, но не подобрал аргументов серьезнее чем:

— Ты у меня в гостях. Угощаю!

Лучезарная улыбка быстро выцвела, разбившись о стену убийственной невозмутимости.

— Ладно. Я понимаю. Тебя не прельщают человеческие праздники, а традиции вызывают снисходительную жалость. Носки, елки, глупые легенды и вульгарные пережитки языческих времен. Но люди украшают унылую повседневность, как умеют. Напялил колпак, бабахнул хлопушкой, гирлянду включил — и уже веселее… Наверное, мы бежим и прячемся от самих себя, заполняем душевную пустоту бестолковыми развлечениями, заворачиваем ее в кричащие обертки и бахвалимся друг перед другом, кичимся показным благополучием и беззаботностью. И все ради того, чтобы не видеть собственного крайнего убожества, запущенности и нищеты. Ты прав: нам нечем гордиться.

Ответа не последовало, и Андрей сник.

— Я просто…

— …старался, чтобы получился настоящий праздник, — закончил за него Азариил. — Злишься на сестру?

— Нет, — Андрей с остервенением избавил цыпленка от второй ляжки.

— Я могу отправиться к ней и вразумить.

— Нет! — резко выдохнул Андрей и добавил уже мягче: — Не нужно.

— Но тебе не хватает семьи.

— Переживу.

Азариил смешным птичьим движением наклонил голову набок, и на его лице появилось проникновенно-сочувственное выражение: глазищи в пол лица, брови домиком.

— Ты несчастен.

— Тоже мне новость. Половина планеты несчастна, — Андрей швырнул ножку на вторую тарелку и оседлал стул напротив Азариила. — Вот что я тебе скажу, хотя ты и сам должен был заметить. Люди редко разговаривают по душам, не делятся сокровенным друг с другом — у людей это не принято.

— Личное пространство, — вспомнил ангел.

— Точно.

— По-моему, это неразумно.

— Много ты понимаешь. У вас наверху все одинаково страдают тяжелейшей формой идеализма: блаженство, равенство, братство. У нас иначе. У нас впустишь в душу — завтра в нее плюнут. Это люди, Зар. Это жизнь. Поэтому существует личное пространство, в которое посторонним вход заказан.

— Варвара не посторонняя.

— Неужели?

— Вы нашли общий язык.

Идея провести праздник в компании ангела оказалась ничем не лучше идеи с подарками.

— Ну хватит. Сегодня Новый год, поэтому никаких душещипательных бесед. Больше ни слова.

— Как хочешь, — легко сдался Азариил и снова увлекся бураном. Снежинки всколыхнулись и понеслись по кругу.

— Что ты в нем находишь? — спросил Андрей, вытащив из холодильника пару бутылок пива и вернувшись к столу.

— Гармонию. Вечное движение. Умиротворение. Таинство.

— Мама однажды подарила мне похожий, только с домиком… Долгое время я всюду таскал его с собой, а потом куда-то задевал. Помню, мне казалось, в нем живут счастливые люди, у которых вечное Рождество: зима, елка, подарки и вся семья в сборе.

— Я понимаю.

— Вряд ли, — Андрей открыл обе бутылки, одну протянул ангелу. Тот не стал возражать, хотя и не сделал попытки отхлебнуть из горлышка. — На Небесах все иначе. Никаких сомнений, никакой ответственности, никакой неопределенности. Семья размером с гарнизон.

Он окунул куриную голень в соль и впился зубами в жесткое мясо. Челюсти заработали, точно мельничные жернова. Андрей прикрыл глаза, идентифицируя вкус.

— Ты обязан попробовать, — заявил он. — Исторический момент. В последний раз я готовил, когда мне было лет пятнадцать, поэтому не упускай шанс отведать мою стряпню. Даже если это будет последним, что ты сделаешь в своей жизни.

— Я не нуждаюсь в пище, — напомнил Азариил.

— И в питье, и в сне, — с пониманием кивнул Андрей. — Пора начинать, а то у тебя не жизнь, а унылое дерьмо. Давай, ради меня. В гостях не вежливо отказываться от угощения. Зря я, что ли, в поте лица трудился у плиты? — Пахнет жареными кишками, — нагнувшись через стол, заметил Азариил, но все же послушно захрустел курицей вместе с костью.

— Ну как?

— И на вкус как жареные кишки, — невозмутимо сообщил ангел.

— Семейный рецепт, — проворчал Андрей. — Итак. Расскажешь о жизни на Небесах?

— Что тебя интересует?

— Что-нибудь впечатляющее. И побольше пикантных подробностей.

— Пикантных?

— Ну, знаешь, красавицы ангелицы…

— У нас нет разделения по половому признаку.

— Разве? Значит, у вас там все такие? — содрогнулся Андрей, представив себе легион небритых мужиков с крыльями. — А ты не выглядишь бесполым.

— Я выгляжу таким, каким ты способен меня воспринять…