Осколки осени

Это была пара аккуратно одетых двадцатилетних мальчиков с холодными, рыбьими глазами. Они пришли явно по наводке – искать распечатки и немедленно стали допрашивать мою мать и всех остальных сотрудников. В поведении агентов было что-то такое, от чего муражки бежали по телу. Представляя зловещую организацию, они вели себя так, будто всё вокруг принадлежало им. И, зная репутацию органов, коллеги матери стали трястись как осиновые листья. Моя мать тряслась больше всех, но изо всех сил старалась этого не показывать.

За распространение запрещённой литературы матери грозила статья и срок был не маленький. И пока мальчики в серых костюмах обыскивали всё вокруг, она старалась держаться и не думать о худшем. В тот день ей крупно повезло. Распечатки не нашли и сотрудники КГБ ушли с пустыми руками. Но даже этого инцидента моей матери хватило с лихвой и заставило хорошо задуматься. Если раньше у неё и были какие-то сомнения относительно преследования инакомыслия, то теперь они развеялись без следа.

Мать поняла, что стоит только переступить невидимую черту и пощады не будет никакой. Осознав это, всё словно стало на свои места, и ей без слов стало ясно, в какой стране она живёт. Мать была рада тому, что тогда всё обошлось. Иначе вся моя жизнь повернулась бы совсем по-другому. Годы спустя мать призналась мне: „если бы меня посадили, я бы никогда не встретила твоего отца. И ты бы тоже у меня никогда не родился.“

Я радовался тому, что мать не арестовали – за неё и за себя. И гордился тем, какая она у меня и как мы с ней похожи. Мы оба искали ответы – конечно, каждый из нас по своему. Но каким-то образом жажда ответов объединяла нас, и я знал, что нахожусь на правильном пути.

Я продолжал свои поиски. Порой они приводили меня в самые неожиданные места. Моей единственной защитой от наследия Войны и ослепляющей традиции стала информация. Находить к ней доступ было сложно, и я собирал её по крупицам тут и там. Я много читал и, стараясь уяснить прочитанное, задавал вопросы. Мне не всегда удавалось получить на них ответ.

Слишком многое оставалось неясным и слишком мало взрослые были в состоянии объяснить. Иногда мне казалось, что они и сами мало что понимали. А может, им было просто всё равно. Я по прежнему интересовался всем на свете, но больше всего тем почему мы живём именно так, а не иначе. Почему все терпят ужасные условия, окружающие нас. И что с нами будет потом – когда я вырасту.

Порой мне удавалось найти ответ на один из сотен вопросов. Я натыкался на объяснение в книгах, у матери или где-то ещё. Это было ни с чем не сравнимое чувство. Неизвестности становилось чуть меньше, а с ней и моё гложущее беспокойство ненадолго отступало. Я снова и снова возвращался к своему старому атласу и смотрел на страницы его далёких стран. Может быть мне всё-таки удастся стать путешественником – думал я. Никогда не знаешь, что ждёт тебя за углом.

Мечта

До развала Союза остаётся ещё несколько лет. Я и толстая девочка стоим на углу сельской улицы и смотрим друг на друга. Я – щуплый, затравленный и патологически неуверенный в себе подросток из города. Она – местная, по-взрослому практичная, страшненькая и упитанная. Толстая девочка что-то жуёт. Она немного старше меня, но даже если бы мы были одного возраста, я бы всё равно чувствовал себя по сравнению с ней каким-то недоделанным.

Может, всё дело в том, что я приехал из большого города, а может, в том, что я не только не с Украины, а вдобавок ко всему ещё и русский. Как бы то ни было, но по ряду признаков я ощущаю, что наш приезд и покупка дома – это большая ошибка и рано или поздно нам придётся уехать из Степашек. Иногда я умудряюсь забыть о том, что я русский, но мне быстро напоминают. Причем иногда по нескольку раз в день.

Вот и девочка смотрит на меня с неудовольствием. Что-то во мне явно не так, но она не может понять, что именно.

– Ну ладно, а ты чего больше всего в жизни хочешь? – спрашивает она, продолжая свой маленький завуалированный допрос.

Я смотрю на рытвину на дороге, на покосившийся забор, за которым начинается чей-то огород.

– Не знаю… наверное, подрасти и поскорей уехать.

– Куда уехать-то?

– Да всё равно куда. Лучше куда-нибудь подальше.

– А чем тебе у нас-то не нравится? – спрашивает девочка с ноткой нескрываемого раздражения. У нас тут на селе всё есть: речка, два магазина, турбаза, клуб. У нас тут по вечерам раз в неделю даже кино показывают.

– Я знаю. Мне просто интересно, как это в других местах выглядит. Любопытно всё– таки… А ты о чем мечтаешь?

Толстая девочка вдруг становится серьёзной. Лицо её принимает солидное, не по годам внушительное выражение.

– Съездить в Москву и сходить в мавзолей Ленина, говорит она.