Осколок Нави

– Вовсе нет. Мне было очень любопытно посмотреть город. Благодаря Ерохе, который любезно согласился привести нас в Мрежу, мне удалось вздремнуть. Но все красоты стольного града прошли мимо. А теперь я увидела больше и благодарю тебя за это.

С улыбкой Озар протянул мне сверток. Я потянула за кончик ленты, и узелок с легкостью развязался. Не скрывая своего изумления, я ахнула, когда увидела, какую дивную вещицу получила в дар: невероятной красоты цветок. Дивная ромашка из драгоценных каменьев искрилась и переливалась, призывая скорее взять ее в руки. Ее прозрачные лепестки, обрамленные серебром, ярко сверкали на солнце, в серединке красовалась желтая яшма, покрытая чуть заметным узором тонких темных полос, а сказочного очарования добавляли лепестки, выточенные из изумрудов.

Я приняла ромашку, с грустью осознавая, что на безымянную могилу моей веселой, жизнерадостной соседки никто и никогда не возложит полевых цветов. А взамен вернула купцу ласточку с зорким темным глазиком.

Глава 14 Невеста для старого князя

Не знаю как, но Ирица все же проведала о моей размолвке с петухом. А иначе я не могла объяснить то, что вот уже седмицу ежедневно помогала в конюшне. Правда, сложной работы конюх мне не поручал: я расчёсывала гриву, перебирала сбруи да участвовала в прогулках. Каждое утро мы водили табун на просторный луг у мелкой речки, которая впадала в Цветынь. Лошади наслаждались сочной травой и чистой, прохладной водицей. В это время мы с конюхом грелись на солнышке или, в особо жаркие дни, прятались под ветвистой ивой. Иногда, глядя на сверкающую под солнцем реку, мне хотелось окунуться в воду с головой, но я позволяла себе лишь слегка помочить ноги на пологом берегу.

– У лошадей гривы по ночам путаться стали, – пожаловалась я конюху в один из таких дней. – Надо бы вазилу задобрить.

Он недоуменно оглядел табун, мирно пасущийся на лугу, а потом вдруг звонко рассмеялся.

– Эх, Заряна! Из какого леса ты вылезла?

Я насупилась. Мрежские в большинстве своем не верили ни в домашних, ни в духов природы, считая тех, кто подносит угощения домовому, дикарями.

– Просто расчесывать лучше надо! Тогда и утром грива будет гладкой.

Укор конюха я не приняла близко к сердцу. Я хорошо заботилась о лошадях, и точно знала, что вечером, уходя из конюшни, оставляла их опрятными. Переубеждать твердолобого мрежца толка не было. Они не замечали натужного скрипа ворот в безветрии – верного признака беспорядка во дворе, и не обращали внимания на пропажу любимого кафтана прямо перед дальней дорогой, а ведь так домовой пытался уберечь от беды.

Каждый вечер меня ждала пресловутая дорожка от дворовых ворот до крыльца терема. Когда метла подняла на воздух очередную темную тучу пыли, мою голову посетила удручающая мысль, что уборка начала входить в привычку. Ранние подъемы да простые, незамысловатые кушанья тоже стали даваться легче. Лишь боли в спине и шее от неудобного тюфяка никак не хотели проходить. Сильно разогнувшись, краем глаза я заметила трех притихших в уголке чернавок – сегодня они разглядывали меня с особым интересом, но тут же отворачивались, осознав, что я наблюдаю за ними. Всякий раз, когда я старалась приблизиться к их маленькой стайке, чтобы подслушать сплетни, девицы неизбежно отдалялись и замолкали.

– Что столпились здесь? Ну-ка быстро на кухню помогать пошли! У Князя сегодня гость важный, а кушанья еще до сих пор не в печи.

Не было необходимости поворачивать голову, чтобы распознать повелительный голос Ирицы. Повторять второй раз ей не пришлось: девицы поспешили в сторону трапезной, сложив в углу свои метлы и тряпки. Ирица заприметила меня из окна и довольно хмыкнула. Любой другой чернавке она доверяла более ответственные дела. Она полагала, будто во дворе на побегушках способен и дурак управиться, а вот приготовить вкусные яства для князя нужно уметь. Мне это совсем не шло на пользу. В одиночестве выяснить, что за почетный гость сегодня посетит княжеский терем, мне пока не удалось. Девицы на кухне, верно, уже обо всем прознали, и просить их рассказать мне бы даже не пришлось. Это в главной горнице они осторожничали, а там лишних ушей не было. Но спорить с Ирицей – все равно что толочь воду в ступе, она могла обратно на двор отослать, еще и чистить курятник заставить.

– А куда Лада подевалась? – окликнула я уже развернувшуюся спиной Ирицу. – Я настолько ей опостылела, что она без вещей своих убежала в другую горницу?