Осколок Нави

Я до последнего ожидала, что он рассмеется в ответ, назовет меня наивным дитем. А когда он покачал головой, я окончательно убедилась в этом, но…

– Мне не нужно верить, я точно знаю, что оно есть.

Руки под легкими рукавами рубахи покрылись мурашками.

– Я, как и ты, знаком с человеком, который завладел им, и теперь распоряжается, словно хозяин.

– Мстислав…

Всегда лучистый, несколько удивленный взгляд Озара, сделался вдруг тяжелым, хмурым.

– Я почти ничего не знаю об этой напасти, но в нашем княжестве тоже страдают ни в чем неповинные люди, – продолжила я увереннее. – И может, ежели нам удастся убедить батюшку, то мы объединим силы, справимся с Мстиславом и найдем лекарство.

Озар чуть отодвинулся от меня, словно не желал больше находиться слишком близко.

– Объединимся? – повторил он, не веря собственным ушам. – Не ты ли еще утром была уверена, в том, что это я отыскал око? Не гляди на меня с таким удивлением. Знаю, ты напросилась ехать со мной лишь затем, чтобы выведать побольше.

Слова Озара заставили меня устыдится. Правда оказалась горькой, но я не отвела кротких глаз в сторону, смело встретилась укоризненным взором князя.

– А знаешь, я отвезу тебя в Воронецкое княжество, – вдруг решил он. Там ты будешь под лучшей защитой. В конце концов, Мстислав не станет губить свою невесту.

Мои губы разомкнулись в замешательстве.

– Откуда ты знаешь, что он посватался ко мне?

– Догадался, – пожал плечами Озар. – Иначе зачем ему было ехать в Воронецк?

По тыльной стороне моей ладони пробежала щекотка. Маленький черный муравьишка заполз на завалинку по высокому васильку, а с нее перебрался на мои пальцы. Я опустила руку к земле и осторожно пересадила его на гладкий листик подорожника.

– Домой я не вернусь. Пока что, – уточнила я, заметив, как округлились глаза Озара. – Сначала ты не выпускал меня из своего терема, а теперь хочешь прогнать в Воронецк? Я тебе не игрушка, князь, и вольна сама решать, где мне оставаться.

Его губы дрогнули в слабой полуулыбке.

– В тебе говорят гордость и непокорность. Но пойми, что здесь ты в западне. Людям Мстислава всякий раз удается проникать в мое княжество и морить народ. И я не знаю, как помешать им. Я пытался решить дело миром, поговорить с князем, но все, кого я отправлял на стражу наших границ либо впадали в забвение, либо бесследно исчезли. Остался лишь один путь – собрать ополчение против Брезгорода.

Я слушала и не могла поверить в слова Озара. Все происходящее до сих пор казалось мне несерьезным, словно в случае ошибки меня всегда ждет возможность начать сначала. Но теперь я проснулась.

– Я прошу тебя лишь об одном, – призвал князь. – Откажи Мстиславу. Ты должна оставаться в Воронецке, когда я поведу ратников в бой.

Мое сердце разрывалось от переживаний за Озара и всех мрежцев, что пострадали от ужасной лжи Святомира Брезгородского. Я знала, что тяжелая битва неизбежно затронет и мое родное княжество, горе проникнет в каждую избу и унесет людские жизни, ежели соберется ополчение. К тому же батюшка до сих пор не знал всей правды, он всецело принимал сторону Мстислава, что грозило породить еще большую несправедливость.

– Хочешь узнать, почему в ту ночь я пришла к тебе на площадь? Мстислав хочет захватить Воронецкое княжество, женившись на мне. Только узнав это, я сразу побежала к батюшке, рассказать ему о замыслах своего жениха, но мои слова его не тронули. Он посчитал, что я испугалась замужества и зря оговорила князя. Но теперь дело оказалось куда серьезнее. Ирица вчера дала мне письма, – вспомнила я о свитках, что прочла поутру. – Нужно показать их батюшке, и тогда он усомниться в честности Мстислава.

– Говоришь, князь Всеволод не стал тебя слушать… – задумчиво протянул Озар, пригладив мешковатый кошель.

Я кивнула головой.

– Вообще это совсем непохоже на него. Однако в тот день батюшка сильно утомился, а я, верно, попала под горячую руку, – предположила я.

Озар слушал меня внимательно, брови его все больше хмурились, а челюсть сжималась.

– Ты ведь никогда не видела пострадавших от лиха? – вдруг спросил он и, убедившись какой-то своей догадке, позвал меня за собой.

Мы обогнули избу по узкой тропинке и прошли к бане, где, как я думала, лежал захилевший Мишата. Баня оказалась большой и добротной, под стать избе. Было трудно представить по-богатырски сложенного Ероху и его такого же крепкого сына в другом жилище. А двор хозяйка содержала в таком порядке, что казалось, даже травинки растут под гребенку, одна к одной, и все ярко-зеленого цвета.

Баня окутала спертым воздухом и удушливой темнотой. Мне пришлось ухватиться за рукав Озара, чтобы не споткнуться. Но в парной, освещенной лучиной, я расцепила пальцы. Там у самого входа на лавке сидел Ероха, а подле него – женщина, оба с бледными лицами и отрешенностью в глазах. Немощь отяжелила плечи Ерохи, сильно ссутулив их. А кожа на щеках его жены уродливо тянулась вниз, как ежели б она вдруг резко исхудала. Казалось, будто болен не их сын, а они сами.