Осколок Нави

Разум приказывал мне бежать со всех ног как можно дальше, пока туманный лес со всеми его хитросплетенными ловушками не окажется за спиной. Но одно лишь воспоминание о пройденном пути помогло отбросить страхи. На белом свете жил только один человек, способный на подобные чары. Сказания, что передали мне односельчане Ерохи, гласили о небывалом могуществе Яги, о том, как искусно она подчиняет себе чужую волю, ловит колдовскими сетями.

Стоило мне переступить порог, как тонкая дощатая дверь захлопнулась, сбрасывая к моим ногам кусочки засохшего мха. Лучин здесь не было. Прозрачная жижа, разлитая по кривым мискам из дубовой коры, подпитывала бледно-зеленые огоньки. Лишь один угол оставался в полной власти темноты, и именно оттуда исходила странная, невидимая сила, какую не ощущала я доселе. Повернувшись к непроглядному закоулку, я сделала глубокий поклон. Под потолком на веревках висели пучки трав, мешочки и… мелкие зверюшки. Я поежилась. Лягушки, мыши и даже белки засушенными болтались вниз головой, уставившись на меня своими пустыми, мутными глазами. Я оступилась назад и еле сдержала крик, коснувшись ногой чего-то мягкого, теплого и шерстяного. Глубокий, острый смех прокатился по избе из темноты.

– Чего ты так испугалась? Аль не едала с княжеского стола мертвых зайцев, да уток?

– У них не было глаз, – пролепетала я, с облегчением заметив, как пробежал мимо черный лохматый кот.

Он скрылся в тени, откуда за каждым моим шагом и движением рук следила хозяйка избы.

– Не их глаз тебе следует остерегаться, девонька. Настоящее зло плещется на дне другого ока. За этим ты и пришла ко мне – отыскать от него спасение.

Протяжно скрипнули ножки лавки. Я замерла, скованная страхом и диким, неукротимым любопытством. Медленно прошаркали по полу старые ноги. Яга громко хлопнула сухими ладонями, и зеленоватые огоньки замерцали с новой силой. Лишь ее укрытие осталось спрятанным от посторонних глаз плотным мраком.

– Не старайся, все равно не разглядишь, – прокряхтела старуха, показавшись под светом колдовских огней.

Ее темные, колючие глаза разглядывали меня с жадным интересом. На миг мне показалось, что еще немного, и она подвесит меня на веревку между белочкой с облезлым хвостом и связкой крапивы. Из под темной ободранной в лохмотья юбки, торчала белоснежная кость. Яга откинула с плеча свою слишком густую для старухи седую косу, и отрывисто махнула иссохшей рукой, предлагая мне сесть. На лавке подо мной что-то хрустнуло. Я приподнялась, брезгливо смахнула в сторону щепки в надежде на то, что это – всего лишь яичная скорлупа, а не скелет какого-нибудь грызуна.

Яга села напротив за стол, усыпанный скрюченными, увядшими стебельками, разными соринками и мелкими камушками. Она вытащила из рукава мешочек, высыпала из него немного темного песка в блюдо с водой. Опустившись так низко, что ее острый нос почти коснулся водной глади, она зашептала заговор. Голос ее переменился, из него ушел весь хрип. Слова звучали невесомо. Они заполнили собой все вокруг. Кот замер у ног хозяйки с важным, торжественным видом, будто и сам являлся частью этого колдовства. Даже мыши прекратили скрестись под полом. Но как я ни пыталась, разобрать слов у меня это не получалось. Вода подернулась под костлявыми пальцами старухи и, переливаясь, осветилась.

– На, княжна, гляди, – Яга подвинула блюдо ко мне, не расплескав ни единой капельки колдовской жижи.

На гладкой поверхности проступили мутные очертания, но с каждым мигом они обретали яркость и четкость. Я ахнула от восторга, глядя как прямо на воде возникает образ прекрасного леса с поющими на ветвях соловьями и рыщущими меж кустов лисицами. Это напомнило мне пугающее гадание на суженого в бане, но тогда возникшие передо мной очертания не были столь явны. Увиденное сейчас я не могла списать на игру своего уставшего разума. Даже голос Яги, к которому уже вернулась былая резкость, не смог оторвать мой взор от дивного леса.

– Когда-то давно, – начала она свой рассказ, – бродило по земле жуткое чудище. Одним своим взглядом оно сводило людей с ума, губило животных. Даже деревья иссыхали в один миг от его проклятого взора.

Картинка на воде переменилась. Солнечный, густой лес в одночасье превратился в топь, похожую на ту, куда мы забрели с Озаром. Черная земля, словно выжженная дотла, не могла породить ни березки, ни даже единой ромашки.

– Самые могучие богатыри не сумели одолеть лихо. Чтобы погубить зло, они обратились за помощью к духам леса, рек и лугов. Нечистые тоже страдали от чудища, а потому подсказали, где искать от него избавление.

Водная гладь сменилась новым образом, показав острый меч, какими владели самые смелые и прославленные богатыри. Его усыпанная рубинами рукоять отливала багряно-красным, суля врагам пролить их горячую кровь. Крепкое острие с легкостью разрубало каменные глыбы.

– Руевитов меч был и остается единственным оружием против лиха, – продолжала Яга. – С помощью него богатыри сгубили чудовище, избавив нашу землю от его губительного взора.