Осколок Нави

Глаза напряглись от резко накатившего сумрака. Темнота окутала деревья, укрыла берега тихой широкой реки. Яркие краски словно выгорели на солнце, природа померкла. Я стояла на самом краю берега. Непроглядные воды текли очень медленно, больше напоминая тягучую смолу. Ветер лишь слегка покачивал облезлые верхушки деревьев, но при этом он забирался под одежду, касался своим ледяным дыханием кожи. Я обхватила себя руками в тщетной попытке согреться.

На другом берегу реки стояла безмолвная тень. Дырявая накидка ее развевалась как знамя. Слишком широкая река не позволяла разглядеть скрытое мраком лицо. Но высокий, худощавый, как у живого мертвеца стан внушал дикий страх. Вокруг не было никого кроме этой тени, но я не решалась помахать рукой или закричать. Я точно знала, что незнакомец смотрит на меня: не видела его глаз, но чувствовала всем своим существом пронизывающий насквозь, испепеляющий взор.

На плечо мягко опустилась чья-то теплая рука. Дуновение ветра принесло до боли знакомый запах соснового бора и пергамента. Я обернулась, не в силах довериться собственному чутью.

– Батюшка… – промолвила я то ли удивленно, то ли радостно.

Я и сама не до конца понимала свои чувства от нашей долгожданной, но такой странной встречи.

– Как ты здесь оказалась?

Голос его отдавал болью отчаяния. Я огляделась по сторонам, словно пытаясь понять, куда же меня занесло. Но в голове накрепко отпечатался пробирающий до самых костей лиховской взор и то, как он утягивает мое сознание быстрой воронкой.

– Мы умерли?

Плечи батюшки скорбно поникли. Он спешно закачал головой, опасаясь напугать и увидеть слезы на глазах своего дитя.

– Нет. Вовсе нет, что ты.

Однако я с поразительной точностью умела распознавать ложь и недосказанность в голосе. Любящие родители постоянно забывают, что их дети давно выросли, продолжая со всей самоотверженностью ограждать их от всего плохого. Батюшка протянул руки для утешающих объятий, но я отшатнулась.

– Я оказалась здесь лишь из-за тайн, которые так тщательно скрывали от меня! – горестный всхлип невольно сорвался с моих губ, и я сердито смахнула подступившие слезы. – Я не знала всей правды, в каждом видела врага и по глупости доверилась не тому человеку. Так поведай же, наконец, что ты скрывал от меня все это время. Все, начиная от письма Брезгородского князя.

Лицо батюшки посмурнело от накатившей печали. Он тяжело вздохнул, наклонился и сел на краю берега. Я опустилась рядом, терпеливо ожидая его слов.

– Поначалу я не воспринял всерьез слухи о странной хвори. Думал, что это обычные сплетни, приукрашенные базарными бабами. Я немало удивился, когда мне написал Мстислав, ведь он так и не ответил ни на соболезнования о смерти его семьи, ни на приглашение погостить в Воронецке. В письме он извинился за свое молчание, рассказал, что наладил порядок в своем княжестве, овладев браздами правления и теперь готов заняться другим не менее важным для князя делом: обзавестись женой и детьми. Он выразил намерение посетить Воронец со сватами. Я рассудил, мол, ты уже выросла, а я рано или поздно состарюсь, уйду на покой. И кто тогда о тебе позаботится? Я одобрил ваше воссоединение.

В любой другой раз я бы обиделась, что батюшка считает меня неспособной жить своим умом и справляться со всеми трудностями. Однако в забвении споры не имели никакого смысла.

– Когда я прибыл в Гудецк к Мстиславу, то оказалась, что никто его там не останавливал. Мстислав соврал мне. Он встретил хворого и пожелал, чтобы я тоже взглянул на него своими глазами.

Вся тяжесть мыслей Воронецкого Князя отразилась вдруг на его хмуром лице. Порывистый ветер подхватил прядь моих волос, набросил ее на глаза, скрыв безмолвный берег и серое, безрадостное небо.

– Хворый стоял рядом с нами, а разум его блуждал в далеких землях, – отрешенно вспомнил батюшка. – Я был поражен страшной силой постигшей нас заразы, но даже это не заставило меня поверить в темные силы. Мстислав показался мне слишком впечатлительным. Однако наивность шагает рука об руку с молодостью, а потому я не стал гневаться за его обман. К тому же в тот день я получил известие о Мрежских ратниках на окраине нашего княжества. Свадьба с Мстиславом могла бы уберечь тебя в случае моей гибели.

– Поэтому ты не пожелал меня выслушать той ночью?

– Да.

Все встало на свои места. Озар обвел меня вокруг пальца, а я и сама с радостью поверила в то, что батюшка был околдован, подобно безвольному, словно неживому Мишате.

– После того, как ты ушла, я нашел Мстислава, чтобы вновь поговорить с ним. Я надеялся, что он откажется от своей глупой затеи, но не тут-то было. Он не унимался. Настаивал, будто Мрежский князь охотится за оком лиха, собираясь расколоть его, и что ежели это произойдет, то он накличет беду на всех нас. Лишь безумец мог так рьяно верить в детские сказки. Я ушел, попросив его утром покинуть Воронецк.

На ум быстро пришла догадка, почему батюшка не хотел рассказывать это, даже несмотря на то, что мы оба были обречены. Он попросту стыдился своей твердолобости.