Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо

«Вольнодумец» был хорошо оформленным популярным еженедельным журналом по цене одного пенни; временами его тираж достигал внушительной цифры более десяти тысяч экземпляров. Самым большим нововведением в СМИ стало систематическое использование иллюстраций, которые вскоре сделались регулярной особенностью журнала. Вышедшая во Франции «Забавная Библия», написанная грубым антикатолическим полемистом Лео Таксилем, дала Футу вдохновение для карикатур[783]. Однако опубликованные впоследствии в журнале «Comic Bible Sketches» («Комические библейские зарисовки»), которые привели их оппонентов в ярость, были совершенно уникального рода: Бог в виде старика, раскуривающего свою трубку под слова Книги Бытия 1: 3 «Да будет свет!»; Ной, сидящий на своем ковчеге и смотрящий на людей, тонущих в водах потопа, который навлек на них Бог; Иисус, идущий по воде, неся на ногах два больших деревянных каноэ; и, конечно, Иисус, «привлеченный за богохульство», которого ведут два солдата[784].

Судя по всему, в журналистской кампании радикального вольнодумца Фута с самого начала учитывались юридические издержки. Хотя он не желал играть роль мученика, заявлял Фут, если потребуется, он без колебаний «вытащит монстра преследования на дневной свет», даже ценой нескольких царапин и ссадин. Фут был рад навлечь на себя враждебность своих противников и сражаться с ними. В то же время он подшучивал над щепетильностью некоторых своих товарищей, которые, образно говоря, хотели сделать омлет, не разбив яиц[785]. Этот сарказм относился, в частности, к давнишнему поборнику секуляризма Джейкобу Холиоку, который видел, как его усилия по приданию свободомыслию респектабельного облика были поставлены Футом под угрозу[786].

16 июля 1882 года «Вольнодумец» гордо вышел со штампом «Осужден за богохульство!» под заголовком[787]. Фут, очевидно, рассчитывал на юридическое преследование, хотя многие дела против него не привели к осуждению. Годичное тюремное заключение усугубило репутацию Фута как «узника за богохульство» («Prisoner for Blasphemy» – название его автобиографии, написанной в 1886 году). Затем он возобновил свою журналистскую деятельность, а в 1890 году сменил Брэдлоу на посту президента Национального светского общества. Общественное мнение по поводу дела Фута в этот момент разделилось. В то время как многие представители респектабельного среднего класса завалили Министерство внутренних дел письмами, в которых выражали свой ужас по поводу чудовищных богохульств журнала и призывали принять жесткие контрмеры, также было много писем и петиций в пользу осужденных. «Я не могу найти слов, чтобы выразить свое возмущение и стыд, что такой инцидент возможен в XIX столетии», – писал джентльмен из Манчестера, назвавший себя либеральным христианином. Он считал этот приговор национальным скандалом[788].

Судьи сами задавались вопросом, как применить старый закон о богохульстве в новые времена. Лорд Кольридж, один из судей на этом процессе, более резко, чем кто-либо до него, отметил разницу между содержанием и формой антирелигиозного заявления. Фута вряд ли можно осуждать за его мнение сегодня, когда христианство уже не является основой закона, как это было когда-то. Но правила спора (decencies of controversy), рамки приличия должны быть соблюдены.

Преступлением является нецивилизованное поведение или желание оскорбить, а не содержание высказывания.

Разграничение Кольриджа рассматривается учеными как новаторское, предвосхитившее будущее, даже если его содержание считается неудачным[789]. Вполне возможно, что сейчас, в эпоху свободы убеждений, различие между содержанием (matter) и формой (manner) проводится более резко, чем в прошлом, но на практике это решение отнюдь не означает перелома. Независимо от того, имело ли место намеренное унижение достоинства или нет (как в деле Холиока), оно всегда, по крайней мере, предполагалось и становилось руководящим принципом приговора.