Оскорбление Бога. Всеобщая история богохульства от пророка Моисея до Шарли Эбдо

Сомнение и неверие не являются привилегией современности[392]. Случаи богохульства, указывающие на радикальный скептицизм, уже были известны в Средневековье. В августе 1336 года житель чешского города Часлав по имени Лев был осужден инквизицией как известный и упрямый богохульник, который не ходил на исповедь и причастие и не прекращал своих действий, несмотря на многочисленные увещевания[393]. Согласно приговору, Лев жестоко поносил Иисуса Христа, Пресвятую Деву и святых. Среди прочего, он говорил, что душа – это всего лишь глоток воздуха, поэтому покаяния излишни, а также отрицал существование ада. Показания свидетелей были ясны, и поэтому обвиняемому не оставалось ничего другого, как покаяться, признать свои высказывания и надеяться на милость инквизиции: он-де делал эти свои утверждения по безрассудству и никогда не верил в то, что утверждал в них. На самом деле церковные судьи проявили некоторое снисхождение, приговорив Льва к нескольким месяцам заключения на хлебе и воде и к публичной епитимье, предусмотренной каноническим правом, во время которой он должен был семь воскресений подряд являться в церковь в позорной одежде. Кроме того, ему было приказано нанести изображение Богородицы на стену приходской церкви. Как снисходительно комментирует современный наблюдатель, видно, что «позднесредневековые изображения Девы Марии не всегда являются выражением народного благочестия»[394].

Около 1470 года богохульник с подобными взглядами, а именно житель Кельна Тонис из Весселинга, стал объектом расследования, проведенного представителем Кельнского совета[395]. Тонис утверждал, что многие части христианского вероучения являются выдумками для дураков: жизни после смерти нет, человек погибает, как неразумный скот, а за пределами этого мира нет ни ада, ни Царствия Небесного. У счастливого человека есть свое Царствие Небесное здесь, на земле, у несчастного – свой ад. С грубой издевкой Тонис высмеивал идею воскресения плоти: если человек ложится спать вечером и встает утром, то можно говорить о воскресении плоти, или «если мужчина любит иметь дело с женщиной, то плоть его тогда восстает». Более того, Тонис оскорблял Святое семейство и называл Иосифа кровным отцом Иисуса. Наконец, Тонис обругал «чертовых попов» и папу римского, которые при помощи своих измышлений вытягивали деньги из карманов верующих. Все эти высказывания подтверждались свидетельскими показаниями. В отличие от чешского Льва, кельнский Тонис прибегал к последовательному отрицанию и представлял все приписываемые ему слова как фальсифицированные. Его стратегия защиты, очевидно, сработала, потому что ни о каком наказании не упоминается. Было ли это связано с его хорошими политическими связями (в конце концов, он заседал в совете) или с боязнью публичного скандала, сейчас уже не выяснить.

Были ли слова Льва Богемского и Тониса Кельнского ситуативной провокацией, или они указывали на систематическое неверие? Этот вопрос ведет в сердцевину давнего спора между представителями различных дисциплин о том, существовал ли или мог ли вообще существовать атеизм до Нового времени. И по сей день между двумя крайними позициями ведутся споры: одной из них придерживался, например, французский историк Люсьен Февр, который описывал начало Нового времени как век, «который хотел верить»; естественно, другой позиции придерживаются исследователи, которые, предполагают существование атеизма в Средние века[396]. Сегодня обе крайние позиции вряд ли кажутся приемлемыми: одна – потому что основана на неточных предположениях о едином архаичном, пропитанном верой менталитете людей премодерна; другая – потому что поспешно приравнивает спонтанное «нечестие» того времени к систематическому атеизму. Описанные здесь случаи богохульства мало способствуют разрешению этого спора. Тем не менее они показывают, в какой степени высмеивание религиозных верований было возможно в то время, и могут выявить удивительную преемственность. Например, рассуждения Льва, Тониса и других о душе как о преходящем глотке воздуха могут указывать на античного философа Эпикура, которого их современники в любом случае считали пагубным крестным отцом нечестия. С другой стороны, то, что человек должен погибнуть, как скот, по словам Тониса, восходило к ветхозаветному высказыванию (Еккл. 3: 19) – вот почему подобные высказывания можно найти в совершенно разное время и в разных местах[397].