Оскорбленный взор. Политическое иконоборчество после Французской революции

Вообще «осквернители креста» наталкиваются на очень сильное сопротивление и религиозных, и политических сил. Во многих местах группы верующих встают на защиту крестов. Некоторые, как, например, в Монпелье, приносят клятву «умереть с оружием в руках за трофеи Господа нашего»[1345]. В Ниме в марте 1831 года для того, чтобы переместить крамольные кресты, приходится призвать 6000 солдат вдобавок к национальной гвардии, где преобладают протестанты. Три дня подряд толпа ревностных католиков: мужчины, женщины и дети — защищают свои святыни с песнопениями и криками «Да здравствует крест! Крест или смерть!»[1346] В результате серьезных столкновений десяток человек получают ранения, но кресты в конце концов удается убрать. Эмоции набожных защитников святыни выдают живую веру в воплощение и искупление, которую питают зримый облик креста как знака Страстей и Воскрешения Христа и политическая теология очищения. Несколькими годами раньше появление светящегося креста в небе над коммуной Минье в конце пребывания там миссионеров внушило верующим одновременно и идею «чудотворного стечения обстоятельств»[1347], и надежду на возможное исправление «безбожного столетия»[1348]. Осквернение креста и тем более Христа на кресте ввергает людей назад в тьму неверия; ужасным поношениям подвергается «сам Богочеловек, принесший себя в жертву <…> смертью смерть поправший»[1349].

Когда же разрушения или осквернения становятся реальностью, они вызывают активный ответ в форме искупительных церемоний. Возмущенное относительной безнаказанностью иконоборцев — большинство из них ускользают от судебных преследований — и отменой в октябре 1830 года знаменитого закона «о святотатстве» (принятого в 1825 году), духовенство устраивает на оскверненных местах искупительные церемонии. Торжественно доставив разбитые кресты в ближайшие церкви, священники организуют там церемонии публичного покаяния и очистительные мессы. Подобная покаянная литургия вписывается в долгую антииконоборческую традицию, особенно заметную в XVI веке[1350]. Пробуждая болезненные воспоминания о дехристианизации, иконоборчество оживляет искупительные рефлексы с контрреволюционной подкладкой[1351]. Присутствие в толпе иконоборцев на горе Мон-Валерьен сына «вандала» 1793 года воспринимается как доказательство наследственной патологии[1352]… Покаяние может также становиться средством отмщения. В Нарбонне в октябре 1830 года, сообщает легитимистская газета, свершилось чудотворное правосудие: трое иконоборцев ушли из жизни вследствие своего святотатства, причем у одного из них, «изрыгавшего проклятия против падающего на землю креста, кровь хлынула из рта»; четвертый ослеп[1353].

Истребление знаков, напоминающих о «союзе трона и алтаря», не ограничивается зримыми следами деятельности католических миссий эпохи Реставрации. Мишенью иконоборцев становятся также памятники, воздвигнутые во искупление грехов революционного прошлого, поскольку они — плоды покаяния разом и религиозного, и политического, двойной верности «Богу и королю»[1354]. Впрочем, некоторые из этих памятников избегают уничтожения. Как мы уже сказали, судьбу спорного объекта определяет соотношение сил на местах, а кроме того, роль памятника в жизни общества (служит ли он объектом паломничества или не вызывает ничего, кроме равнодушия и проч.) и его расположение (на городской площади или внутри культового сооружения; в самом центре города или в отдаленном квартале).