Ослиная порода. Повесть в рассказах

– Это очень вредная девочка, – предупредил он. – Она не слушается свою маму! И не слушается доктора! Ей обязательно нужно вырвать зуб!

Услышав такие несправедливые слова, я завопила что было мочи, врач этим воспользовался и попытался схватить огромными железными щипцами осколок зубика.

Братья и сестры по медицине бегали вокруг кресла и пытались меня удержать, чтобы я не шевелилась и позволила свершиться страшному действу. Но оказалось, что в случае опасности силы прибавляются как по волшебству.

Ловко дав локтем по маминым ребрам, я услышала ее стон и освободила правую руку, после чего незамедлительно стукнула доктора кулачком по лбу. От неожиданности он закашлялся и отбежал.

Изо всех сил я также молотила ногами, поэтому медсестрам и медбратьям доставались довольно крепкие пинки.

Так прошло минут пятнадцать; из коридора в кабинет начали заглядывать пациенты, привлеченные несмолкаемым шумом.

– Да что это такое! – отчаянно кричал доктор, награжденный еще одним увесистым тумаком. – Держите противную девчонку крепко-крепко! Не дайте ей вырваться! Сейчас мы покончим с этим делом!

Десять рук схватили меня, и я не могла больше сопротивляться. Мне пришло в голову, что они поступят со мной точно так же, как злые мальчишки поступили с несчастной гусеницей, и я решила сражаться насмерть. Рот мне открыли насильно, врач схватил щипцами осколок зуба, что-то хрустнуло, после чего густая соленая кровь вылилась из ранки.

– Все, слава Аллаху! – выдохнул стоматолог. Он был весь в поту и дрожал.

Помощники меня отпустили, мама громко сетовала на мое бессовестное поведение, и я поняла, что терять мне абсолютно нечего: мое достоинство растоптали и уничтожили. Поэтому на выдохе, как и описывалось в книге боевых искусств, я махнула правой ногой так сильно, как смогла.

Расшитая мелким бисером оранжевая туфелька взлетела на воздух, просвистела мимо медперсонала, и все услышали грандиозный звон и грохот: обрушился стеклянный шкаф с лекарствами.

Этот чудный звон вернул честь моему королевству, и отважный осел внутри меня издал боевой клич: «Иа-иа! Вот вам, людишки!»

Врач схватился за голову, его помощники остолбенели. Медицинский кабинет наполнился запахами неведомых снадобий из разбившихся склянок.

Мама робко спросила доктора:

– Сколько я должна вам за ущерб?

– Нисколько! Нисколько! – подавленным голосом прошептал стоматолог, подавая дрожащей рукой мою оранжевую туфельку. – Только никогда, слышите, больше никогда не приводите сюда свою девчонку!

– Обещаю… клянусь! – заверила его мама и откланялась.

Нападение

Мама стала меня побаиваться. Посмотрит, бывало, сурово – и все, и это, заметьте, если я нарисую на обоях что-нибудь ее губной помадой с ароматом граната. Раньше отлупила бы ремнем или мокрым полотенцем без всякого сострадания, а теперь, после разбитого стеклянного шкафа, мама стала более спокойной и уравновешенной.

Зато меня как подменили. Книгу про каратэ я стала читать каждый день и даже выучила оттуда две подножки и пять чередующихся ударов, способных свалить с ног, что незамедлительно было проверено на лучшей подруге.

Хава упала неожиданно для себя (это произошло в нашем подъезде) и недоуменно спросила:

– Как же так?! Я ведь всегда всем давала по шее!

– Теперь все изменилось! – таинственно произнесла я и не выдала секрета, хотя она и попыталась выспросить, где я узнала такие приемы.

Потом мы обнялись, подергали друг друга за мизинцы и пробормотали:

Мирись, мирись, мирись
И больше не дерись! —

после чего отправились на прогулку.

За нашим домом начинались огороды и сады, в которых росли сливы, абрикосы, смородина, персики, яблоки, груши и айва. Конечно, каждый сад кому-то принадлежал, но перелезть через забор и попробовать чужие фрукты или ягоды считалось среди детворы делом благородным.

Игорь два раза ломал правую руку, когда лазил на абрикосовое дерево высотой с пятиэтажный дом, но даже после этого он приносил нам орехи и персики из сада бабки Лиды.

Мы с Хавой, оказавшись на фруктовых угодьях, занялись кустами сочной черной смородины. Неподалеку крутились мальчишки. У них организовалась банда, в которой предводительствовал Башир.

Увидев нас, Башир, который, конечно, не читал книжек о благородных разбойниках, сразу заявил:

– Пошли отсюда! Здесь наша территория! Мы грабим!

– Никуда мы не уйдем! – ответила я.

– Кукиш тебе с маслом! – добавила Хава.

Подружка облюбовала большую ветку и набивала рот спелой смородиной. Ягоды были настолько сочные, что щеки и руки Хавы измазались соком.

– Ну, я вам устрою! – пообещал Башир, злобно поглядывая сквозь прутья забора, разделявшие нас.

– Попробуй только, – ответила я, понимая, что, пока Хава рядом, дружки Башира ничего не смогут сделать: все знали, что у Хавы есть старший брат, с которым им потом придется иметь дело.

В шайку Башира входили босоногие мальчишки из бедных семей, второгодники, ругающиеся плохими словами и ненавидевшие школу.

– Мы не нападаем, – объяснил Башир, – только потому, что окна тетки Настасьи открыты. Она запалит весь концерт. Но мы еще с вами разберемся!