Османы. Как они построили империю, равную Римской, а затем ее потеряли

Ведущим молодым идеологом был Намык Кемаль, выходец из суфийского ордена бекташей, сын султанского астролога. Он путешествовал по Европе, некоторое время проживал в Англии[942]. Работая в императорском бюро переводов, Кемаль вдохновлялся идеями Жан-Жака Руссо, Монтескье, Джузеппе Гарибальди и Вольтера. Убежденный американскими и французскими сочинениями революционеров и просветителей в необходимости конституции, контроля над исполнительной властью, народного суверенитета и представительного правления, он, тем не менее, стремился утвердить верховенство ислама. Кемаль выступал за правительство, чья работа базируется на религиозном праве и исламской конституции, созданной по образцу французской версии – то есть на установлении парламентской формы представительного правления во главе с султаном-халифом, лидером всех мусульман-суннитов. Он верил как в то, что власть императора от Бога, так и в то, что она является результатом договора между ним и народом. Его идеей было правительство для народа, а не правительство, избираемое народом, как в Соединенных Штатах и Западной Европе[943]. Султан, ограниченный законами, осуществлял бы надзор за органами власти, а государственный совет, назначенный императором, готовил бы законы. Их одобрял бы или отклонял избранный сенат, а избранная нижняя палата контролировала бы бюджет[944].

Что не менее важно, Кемаль популяризировал термины «хюрриет» (свобода) и «ватан» (отечество) и придал им эмоциональный и религиозный оттенок. По его словам, «нужно любить свое отечество, потому что самый драгоценный дар, которым наделил нас Бог, – жизнь, – ознаменовался первым вдохом родного воздуха»[945]. Намык Кемаль пропагандировал османизм, единство народов в преданности империи, независимо от их этнического или религиозного происхождения, но в то же время прославлял мусульман и дух священной войны, или газавата. Этот общественный и литературный деятель был патриотом, стремившимся сохранить государство. Он верил, что равные политические права и представительное правление – путь к более совершенному союзу всех граждан, но по-прежнему выступал за ведущую роль мусульман и ислама.

Режим был уязвлен критикой государственных служащих и сослал «Новых османов» в дальние пределы империи. Они перегруппировались в Париже в 1867 г., где начали называть себя именно так[946]. Финансируемые Мустафой Фазыл-пашой, оппозиционеры издавали журналы в Париже, Женеве и Лондоне, в том числе «Хюрриет» (Свобода) Намыка Кемаля после 1868 г., и могли распространять их в пределах Османской империи через почтовые отделения, расположенные в Западной Европе[947]. Когда к 1871 г. их главные мишени для критики Фуад-паша и Али-паша, в течение двух десятилетий занимавшие должности министра иностранных дел и великого визиря на взаимозаменяемой основе и ученики автора хатт-и-шерифа 1839 г. Мустафы Решид-паши, скончались, «Новые османы» вернулись, чтобы выступать за перемены внутри страны. Наряду с написанием статей для газеты «Ибрет» («Предупреждение») Кемаль в 1873 г. поставил и опубликовал популярную патриотическую пьесу «Родина или Силистрия» (имеется в виду город на берегу реки Дунай на болгарско-румынской границе).

В тексте пропагандировалось самопожертвование как мужчин так и женщин на поле боя в попытках спасти мусульманскую родину османов в Юго-Восточной Европе от нападения России. Его персонажи поют:

Раны – это медали на теле храбреца.

Мученичество – это высшее звание солдата.

Земля одна и та же, вверху и внизу.

Маршируйте, храбрецы, на защиту отечества[948].

Патриотические настроения, наряду с откровенной критикой режима, усилили страх правительства перед переворотом. В том же году власти закрыли газету «Ибрет» и снова сослали идеологов подальше, поместив под домашний арест[949].